— Живее!
Я подтолкнул его в спину, и мы бросились бежать по коридору. Ворвались в комнату Ловкача, схватили заранее собранные мешки с вещами и подскочили к окну. Мошенник выкинул на улицу моток бельевой веревки, взобрался на подоконник и скрылся из виду. Эдвард без колебаний последовал за ним, я тоже медлить не стал. Обхватил ногами веревку и, притравливая ее защищенными кожаными перчатками руками, заскользил вниз.
Ловкач к этому времени уже перебрался во двор харчевни, я подсадил лучника, а затем и сам, подпрыгнув, перевалился через изгородь.
— Эй, вы чего это? — подскочил к нам явно встревоженный начавшимся на улице переполохом какой-то прилично одетый господин.
Времени отвечать на дурацкие расспросы не было, я ударом в голову сбил его с ног и вслед за подельниками бросился на задний двор харчевни. Вскочил на заранее примеченную бочку, перемахнул через забор и рванул по переулку. Связной не подвел — все три лошади так и дожидались нас у крыльца. Мы стрелой пронеслись по улочкам поселка и выскочили в чистое поле, на дальнем краю которого вставала темная стена соснового бора.
Я обернулся — погони не было. Нагнал Эдварда и заорал ему прямо в ухо:
— Попал?
— А то!
До Ольнаса мы добрались без приключений. Если нас и искали, то точно не по пути в столицу великого герцогства. Оно и понятно: нормальный убийца постарался бы как можно скорее пересечь границу, а не тащиться в противоположном от нее направлении.
Денег на дорогу связной выдал более чем достаточно, так что путешествовали мы в свое удовольствие. Особо никуда не торопились и до окрестностей Ольнаса пребывали в самом что ни на есть прекрасном расположении духа.
Вот только стоило показаться стенам города, как благостное настроение оказалось испорчено в один миг. Слишком уж часто стали попадаться на глаза армейские мундиры. Да и разбитый неподалеку от поселка, в котором нам предстояло остановиться, палаточный лагерь говорил сам за себя. Если к столице в срочном порядке перебрасывают войска — это не к добру. Только бы в какую историю не влипнуть.
— Чего-то желто-зеленых в этот раз многовато, — настороженно зыркая по сторонам, подтвердил мои подозрения Ловкач, не так давно побывавший в Ольнасе. — Надеюсь, не по наши души…
— Ты слишком хорошего о себе мнения! — рассмеялся Эдвард.
— Помолчи, — оборвал его я и указал на постоялый двор, у ворот которого висела доска с намалеванным черной краской вепрем. — Нам туда…
— Остановимся? — уточнил Якоб.
— Видно будет.
— Что значит — видно? А отдохнуть с дороги? — возмутился лучник.
— Когда это ты, интересно, устать успел? — хмыкнул я и кинул медяк подскочившему к нам мальчишке: — Пригляди за лошадьми…
— Как — когда? — вслед за мной поднимаясь на крыльцо, принялся бурчать Эдвард. — Все утро в пути…
Я ничего на это нытье отвечать не стал, распахнул дверь и зашел внутрь.
— Ну наконец-то! — на всю обеденную залу заорал при нашем появлении вскочивший из-за стола Пьер. Заорал так, что вздрогнули не только мы, но и отчитывавший работника хозяин. — Заждался уже…
— Да неужели? — делано удивился я.
Был Пьер небрит, наряжен в какой-то больше подходивший наемному охраннику наряд, да ко всему прочему еще и щеголял начавшим подживать синяком.
— Хозяин, пива! — рявкнул Пьер и плюхнулся обратно на стул. — Падайте!
— Если твои приятели такие же безденежные… — начал было содержатель постоялого двора, но перехватил в воздухе едва не угодивший ему в лицо серебряный грош и сразу прекратил возмущаться. — Как обычно?
— Вдвойне! — махнул рукой вальяжно развалившийся на стуле Пьер, потом вздохнул и облокотился о стол. — Тут понимаете, какая загогулина вышла: подрядился я в охрану обоза одного, значит, да полаялся с хозяином. Сцепились мы с ним прямо в этом гадючнике, хорошо хоть вышибалы растащили, а то бы я его точно убил…
— Вполне приличное заведение. — Эдвард огляделся по сторонам, налил из принесенного разносчицей кувшина себе в кружку пива, пригубил и одобрительно причмокнул: — Пиво так и вовсе замечательное…
— Только это меня здесь и держит, — расплескивая пенный напиток, присосался к кружке Пьер. — Ну да не об этом речь… Вылетел, значит, с работы, вот подчистую все и спустил, вас дожидаясь.
— Пить меньше надо, — наставительно заметил самолично принесший поднос с вареными раками хозяин, получил еще один грош и оставил нас в покое.
— Пить меньше никак нельзя, — пьяно ухмыльнулся ему вслед Пьер и, понизив голос, уже совершенно трезво заметил: — Особенно когда вокруг такая бесовщина творится…
— А вот об этом поподробней, пожалуйста, — разделывая рака, попросил я.
— Сами не видели, что ли? — фыркнул парень, — За последние дни столько солдат к столице перебросили, что караул просто…
— Ты давай ближе к делу, — потребовал уже осушивший кружку Эдвард.
— А ты на выпивку не налегай, — осадил его Пьер. — Тебе работать еще сегодня.
— Тьфу ты! — расстроился лучник.
— Кого, когда и где?
Я глотнул пива и переложил на свою деревянную доску еще одного рака.
— Кого, сами знаете… — Парень придвинул кувшин к себе, а Эдвард так и замер с протянутой рукой, — Вечером. В загородном имении графини Грешлиан. Это недалеко.
— Что забыл там интересующий нас господин?
Я взял кувшин, наполнил кружки себе и Якобу, потом тяжело вздохнул и вылил остатки Эдварду. К вечеру всяко протрезвеет.
Лучник тут же в один присест вылакал пиво и поинтересовался:
— И что насчет инструмента?
— У меня все с собой, — успокоил его Пьер. — А что он там забыл — не скажу. Но источник информации надежный.
— Точно?
— Под Камляйном вы по его наводке работали.
— Ну раз так… — задумался я. Рауль, подлец, опять все втихую провернул! Ни о втором Высшем, ни об отправке Пьера в Ольнас граф даже словом не обмолвился. Большим человеком стал… — Обедаем и выдвигаемся?
— Ага. Только вам за меня заплатить придется. Я поиздержался чуток…
— Брешешь ведь, поди?
— Святыми клянусь, так и есть!
— Потом отдашь.
— Отдам. Если не забуду.
— Я тебе забуду…
С постоялого двора мы выехали уже под вечер. Сначала никак не могли выбраться из-за стола, потом отдыхали после обильной трапезы, дожидаясь, когда соберет вещи и рассчитается с хозяином Пьер. А тот разошелся не на шутку, сражался буквально за каждый медяк, но в итоге все же заплатил столько, сколько сказали.
— И чего ты гоношился, спрашивается? — после поинтересовался у него Ловкач.
