— Джек! — куда сильней, чем требовалось, ткнул я приятеля локтём в бок, стоило нам свернуть на Янтарную улицу.
— А! Чего?! — встрепенулся тот.
— Приехали. — Я выскочил на мостовую и зашагал к парадному двухэтажного доходного дома.
— Так мы спорим? — нагнал меня Пратт и, прикрыв ладонью рот, широко зевнул.
— Чем ты ночами занимаешься?
— Работаю, — не моргнув глазом, соврал рыжий пройдоха. Или не соврал? Да кто этих рыжих разберёт? Может, и в самом деле вкалывает.
— И как, печень ещё позволяет столько работать? — Я хлопнул приятеля по пояснице и дёрнул ручку входной двери. Заперто.
— По себе людей не судят, — ухмыльнулся Джек и несколько раз стукнул молоточком.
— Тебе видней…
Тут за дверью послышались шаркающие шаги, и старческий голос довольно невежливо поинтересовался, какого беса нам надо.
— Стража! — громогласно рявкнул Пратт. — Отпирайте немедленно!
— Ой, Святые, что ж стряслось-то? — выглянула в приоткрывшуюся дверь сгорбленная старушка.
— Господин Ланц здесь проживает?
— Это Якоб-то? — как завороженная уставилась на предъявленную Джеком бляху старшего дознавателя привратница, а потом судорожно принялась поправлять съехавший на один бок чепец. На мою рассаженную скулу она по счастью внимания не обратила.
— Он самый, — подтвердил Пратт.
— Здесь он живёт, здесь. Третий год уже квартиру снимает…
. — Сейчас у себя?
— Якоб-то? Нет, давненько уже куда-то запропал. С ним бывает.
— Когда последний раз появлялся?
— Да уж несколько дней не было. Несколько, да…
— Когда приходил последний раз?
— Дайте Святые памяти, — затеребила в руках платочек старушка. — Третью ночь он не является. Точно — третью! Плату пять дней назад подняли, и я…
— Какая квартира? — перебил бабушку Джек.
— Второй этаж, дверь налево. Да, как подниметесь, сразу налево.
— Ключ?
— Да где ж я его возьму? Нету у меня ключей, у домовладельца только…
— Придётся дверь ломать. — Я по скрипучей лестнице начал подниматься на второй этаж, и, перегнувшись через перила, подмигнул рыжему. Тот не подвёл и состроил зверское выражение лица.
— Как же так? — залепетала старушка. — Не позволю!
— Пьер, тащи топор! — выглянул Джек к дожидавшемуся нас на улице парню.
— Не губите! С меня ведь вычтут… — запричитала бабка. — Не надо, родные…
— Ключ, — повторил Пратт.
Пустившая слезу бабка скрылась в своей каморке под лестницей, но вскоре вернулась обратно:
— Возьмите…
— Лови! — Пратт кинул мне ключ и обернулся к вошедшему с улицы Пьеру: — Отбой. Но ты не уходи, побудь пока с бабушкой. Побудь, побудь, ничего с пролёткой не случится.
— Проходи милок…
— Я в дверях постою, — отказался парень. — Имущество казённое, не расплачусь, если что.
— Окна квартиры куда выходят? — уточнил я у старухи. — Во двор или на улицу?
— Во двор…
Я поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь и принюхался. Показалось или в самом деле тухлятиной несёт? Странный какой-то запах. Может, суп у кого прокис?
— Джек! Ничего не чуешь?
— Да вроде, нет, — принюхался рыжий.
Я отпер замок, тихонько толкнул дверь и едва сдержал рвотный позыв — из квартиры так и шибануло мертвечиной. Кисло-сладкая вонь, казалось, заполонила собой весь дом и шансы отыскать Ловкача живым стремительно пошли вниз.
Да чтоб тебя! Бесов праздник!
— Надо было спорить, — забрал у меня бутылку с бренди слегка позеленевший Джек и отступил к лестнице.
Настежь распахнув дверь, я зажал нос пальцами и прошёл в комнату. Покойник лежал на кровати с толстой пуховой периной, почерневшей от впитавшейся в неё крови.
Вот ведь гадство!
Я быстро прошёл к окну, распахнул его настежь и выбежал обратно в коридор. Забрал у Джека бутылку и тщательно смочил в бренди носовой платок.
— И что ты собираешься там найти? — Пратт открыл запылённое окошко и жадно вдохнул свежего воздуха.
— Мало ли. — Я повязал платок на лицо и распорядился. — Отправляй Пьера за коронёром и стражниками.
— Чего?
— Пьера! За коронёром!
— Понял.
Джек побежал на первый этаж, я тяжело вздохнул и вернулся в квартиру Ловкача. В комнате с покойником задерживаться не стал и сразу заглянул на крохотную кухоньку. Орудия убийства долго искать не пришлось: они лежали посреди стола на заботливо подстеленном полотенце. Пара ножей, трезубая вилка, молоток и топорик. Все в засохшей крови и каких-то бурых ошмётках.
Не став впустую тратить на них своё время, я набрался решимости и отправился к трупу. Точнее к тому, что от него осталось. А осталось от него не так уж и много — над Ловкачом явно поработали профессионалы. Местами — точно по живому — с мошенника содрали кожу, пальцы отрезали, колени и локти раздробили, а из распоротого живота торчали сизые ленты кишок.
И лицо… Ух, лучше не смотреть, ещё приснится…
Да уж, кто бы ни учинил это паскудство — нервы у него были просто железные. Даже раны прижигать не забывал, дабы клиент преждевременно от потери крови не умер. Это потом уже мошенника выпотрошили, как свинью.
— Выходит, мы остались без главного подозреваемого? — остановился в дверях вернувшийся через некоторое время Джек, глянул на сожженное до костей лицо и оскальпированный череп и сразу присосался к бутылке. — Что будем делать?
— Ты знаешь, — заглянул я в очаг и, обнаружив среди углей лишь обгоревший кляп, задумчиво хмыкнул, — меня сейчас больше интересует другой вопрос…
— Зачем вообще его пытали? — сообразил Пратт.
— И это тоже. — И в самом деле: что такого мог знать обычный исполнитель? С какой целью его в буквальном смысле слова разделали на куски? Не из садизма — это точно. Слишком много возни для простого сведения счётов.
— А что ещё?
— В первую очередь… — я присмотрелся к вывороченному крючку на оконной раме и обернулся к Джеку: — в первую очередь меня интересует, зачем убийцы забрали с собой скальп! Вот скажи: ну зачем он им мог понадобиться, а?
Глава 4
БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ. СЛОВА И ДЕЛА
Месяц святого Огюста Зодчего
год 973 от Великого Собора
Второй месяц осени принёс в Ольнас затянувшие небо от горизонта до горизонта тяжёлые тучи и противный серый дождь. Ручьи моментально превратились в небольшие речушки, вода в каналах поднялась и грозила в скором времени затопить набережные, дороги местами так и вовсе превратились в непролазные топи. Дождю не было видно ни конца, ни края, на лужах вспухали и тут же лопались крупные пузыри, а стылый ветер рвал с деревьев пожухлые листья и распахивал надетые по случаю непогоды плащи.
