— Потому что у тебя болит голова. — Целительница кинула мне какой-то плод размером с некрупную сливу.
— Брошу пить? — Я машинально перехватил его, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Что же такое творится, в самом деле?
— Это не похмелье, — грустно улыбнулась Лаура. — Просто мужчины не могут жить в этом лесу. Как бы им того ни хотелось. А мы не можем жить где бы то ни было еще. Такая наша судьба…
— Расскажешь? — Надкушенный плод оказался почти безвкусным, но стоило прожевать первый кусочек, головная боль моментально стихла.
— Все дело в деревьях у озера. Ты ведь почувствовал аромат их цветов? Аромат, пыльца, толченая кора, сушеные листья, плоды. Мужчины привыкают и уже не могут без этого жить. Со временем это низводит вас до уровня домашних животных. Милых, но совершенно безмозглых.
— Наркотик? — облизнул я перепачканные соком пальцы. — И как быстро наступает привыкание?
— Тебе это не грозит, у тебя болит голова. Ты просто однажды не проснешься. Так тоже бывает.
— Весело. А мой спутник?
— Две-три ночи здесь, и он уже никуда не уедет.
— А деревья, они растут только в этом лесу?
— Лишь по берегам озера. И если нас отсюда прогонят, мы умрем, — вздохнула Лаура и передала мне ворох одежды. — Вы действительно спасли нас и наш лес…
— Теперь понятно, чем вы торговали на ярмарках, — вздохнул я и начал раскладывать одежду на подоконнике. Как ни странно, — это были не мои вещи. Почти невесомая рубаха, штаны и серовато-зеленая куртка, пошитая из уже знакомой чешуйчатой кожи. Хорошо хоть исподнее оставила.
— Плоды очень питательны, — усмехнулась целительница. — Благодаря им горцы могли пережить зиму. Но потом они раздобыли зерна маиса…
— И все пошло наперекосяк, — кивнул я, примеривая мокасины. На ноге сидят просто идеально, и для леса лучше не придумаешь, но вот в городе… в городе нужна обувка попрочней. — А если рождается мальчик, что тогда?
— В тринадцать лет, когда раньше, когда позже, мальчиков отправляют к отцам. Дальше находиться для них здесь слишком опасно.
— Ясно. — Я несколько раз подпрыгнул на месте, привыкая к новой одежде. Хотя к чему тут привыкать? Все сидит просто идеально. — И опять я у тебя в долгу…
— Пустое, — отмахнулась Лаура и протянула мне какой-то сверток. — Держи…
— Что это? — В свертке оказался миниатюрный нож. Или серп? Точнее, коготь. Насаженный на рукоять коготь одной из напавших на наш отряд зверюг. Способный легко спрятаться в кулаке, но острый и опасный, как пригревшаяся на камне гадюка. Еще и тяжелый, будто из гранита вырезан. — Охотничий трофей?
— Мы на них не охотимся, это они охотятся для нас. Охраняют лес.
— Ах вот оно как!
— Да, вот так.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — Убрав нож в кожаный чехол, я попытался приобнять девушку, но та отстранилась.
— Уезжай. И увези с острова этот проклятый металл. Если он вернется к горцам, все будет напрасно…
— А остальные наконечники? — задумался я. — Можно собрать их все.
— Это уже неважно, цепь порвана. — Лаура прислушалась к чему-то и провела мне холодной рукой по лицу. — Тебе пора идти, Себастьян Март…
— Прощай… — Уходить не хотелось. Остаться было нельзя. И не сказать, чтобы первый раз такое, но…
Я распахнул дверь, выглянул из дома и увидел шагавшего по тропинке Рауля, который влюбленными глазами пялился на сопровождавшую его давешнюю лучницу. Что ж, и в самом деле — пора.
— Себастьян! — окликнула вдруг меня девушка. — Не пытайся собрать остальные наконечники. Горцы скоро поймут, что кто-то разрушил их чары…
— Хорошо. — Уже сойдя с крыльца, я обернулся и защелкнул на шее удивленной Лауры замочек цепочки с подаренным экзорцистом амулетом. Прижал девушку к себе, поцеловал и зашагал к дожидавшемуся меня графу.
Вот теперь точно пора.
До опушки леса шли молча. Рауль не отрывал взгляда от своей спутницы, она отвечала ему взаимностью, и как эта парочка умудрилась ни разу не споткнуться, осталось для меня загадкой. Где-то поодаль скользили тени сопровождавших нас лучниц, но и они не нарушали тишину утреннего леса. И от этой неестественной тишины порой становилось просто жутко.
Хоть воздух за ночь и посвежел, холодно в новой куртке не было, мокасины ступали по тропинке совершенно бесшумно, а вот под сапогами Рауля то и дело шуршала листва и хрустели сухие ветки. Впрочем, какая разница? В этом лесу нам ничего не грозило. А дальше…
Маисовое поле замаячило меж поредевших деревьев как-то неожиданно быстро. Вчера водили кругами? Или просто ночная дорога столь бесконечно длинной показалась? Все может быть.
Пока граф прощался со своей пассией, я нашел давешнюю сухую сосну, отсчитал от нее на рассвет нужное количество шагов и с облегчением нашарил взглядом нетронутый дерн. Душевные терзания — это, без сомнения, серьезно, но и возможная потеря головы в случае возвращения из экспедиции с пустыми руками изрядно действовала на нервы. А тут наконечники, вот они — целехонькие. И пусть тьма опять взвилась черным пламенем, справиться с ее натиском оказалось куда проще, чем вчера. Великое дело — привычка…
— Себастьян! — окликнул меня граф и зашагал по опушке в противоположную от лагеря сторону. — Догоняй!
— Рауль, надо уносить отсюда ноги. — Я поспешил нагнать Лурингу и насторожился, заслышав донесшийся откуда-то издалека крик. — Если нас запрут в долине, нам с острова не выбраться…
— Нет! — обернулся резко остановившийся граф. — Я говорил со старейшинами и обещал им помощь! Мы не можем оставить в беде беззащитных женщин! Мы обязаны окончательно выкорчевать тьму!
— Нам нельзя терять время, — возразил я. — Главное мы уже сделали!
И в самом деле, новые ростки чуть ли не на глазах проклевывались через покрывавший землю слой опавших листьев и хвои. Подлесок заметно окреп и за ночь успел захватить часть маисового поля. Казалось, лес последние годы копил силы и теперь, сорвавшись с цепи, перешел в наступление.
— Вздор! — рявкнул граф. — Наш долг…
Дальше я слушать не стал. Легонько ткнул сложенными в щепоть пальцами Рауля в основание черепа; не дав упасть на землю, подхватил под мышки моментально обмякшее тело и коротко свистнул. Свист затерялся в листве, но вскоре крики разыскивавших нас солдат начали приближаться, и я засвистел снова.
— Что с ним? — бросился к лежавшему на земле графу выскочивший из леса несколько минут спустя Джед.
— Перегрелся, — усмехнулся я, подхватил мешок и приказал настороженно озиравшимся по сторонам пехотинцам: — Хватайте его и возвращаемся в лагерь. Надо убираться с этого острова.
— Быстрей! — рявкнул на парней сержант и зашагал рядом, с интересом поглядывая на новую одежку. — Удачно сходили?
