— Помню.
— Если вытащишь его — за мной не заржавеет.
— Ты не понял, — я поднялся со стула и накинул на голову мокрый капюшон, — его вытащат, если он окажется полезен. Так что будь добр, передай ему весточку. Прямо сейчас.
— Договорились.
— Да! — остановился я уже в дверях. — Если потом он начнет болтать лишнего — неприятности будут не только у него и у меня. Ну ты понял…
От лавки Сурка до «Черной ладьи» — пять минут быстрым шагом. За пять минут ходьбы по залитым дождем улицам я вымок до нитки. К таверне подошел замерзший, усталый, голодный и злой. Так что когда из проулка выскочил какой-то парень, реакция у меня была соответствующая.
— Господин Ош хочет погово… — Закончить фразу схвативший меня за рукав посыльный не успел.
С разворота основанием открытой ладони в нос. Связка коротких ударов в подбородок и солнечное сплетение. И, уже придерживая за руку оседающего на землю парня, — ребром ладони по шее.
Больше никто остановить меня не пытался.
— Старый знакомый? — хмыкнул стоявший на крыльце Джек.
— Типа того. — Я распахнул дверь. — Перекусить заказал?
— А как же! — Рыжий указал на стол в углу зала. — Кстати, если у тебя проблемы, лучше бы мне о них знать.
— Никаких проблем. — Я скинул промокший насквозь плащ на лавку и уселся на ближайшее к растопленному очагу место. — Бывший наниматель изъявил желание пообщаться.
— И чего ты так резко? — Пратт поднял крышку со стоявшего на столе подноса.
Жаркое? Это хорошо. И рыбный пирог. И сырные булки. И запеченная кукуруза. Про кувшин с подогретым вином вообще молчу. Без него точно насморк обеспечен. Промок же насквозь.
— Когда после четырех лет работы на него я загремел в тюрьму, — работая на него, загремел! — он палец о палец не ударил, чтобы вытащить меня из кутузки.
— И сколько отсидел? — Джек принялся разделывать молочного поросенка.
— Нисколько. Завербовался в пехоту.
— Лихо! Там люди Малькольма тебя и приметили?
— Ага. — Я наполнил кружку и хлебнул подогретого вина. Хорошо! Но пока хватит. — Сам понимаешь, от таких предложений не отказываются.
— Так ты на Паре сколько, лет пять уже пашешь?
— Угу.
— Надо же! Думал, столько не живут.
— Слушай, чего ты пристал? — Я вновь отпил вина. — Сам-то сколько пар сапог на королевской службе сносил?
— Да уж не меньше твоего, — рассмеялся Джек. — О! Вон и посыльный. Быстро они.
— Еще бы что-нибудь толковое разузнали, — пробурчал я с набитым ртом.
Впрочем, мой рыжий приятель этих сомнений не разделил — и оказался прав. В переданном посыльным пакете обнаружились патенты адмиралтейства, предписание начальнику тюрьмы предоставить на нужды флота полтора десятка заключенных и исписанный только-только подсохшими чернилами листок. Докладная по связям убитых с каторгой.
— Чего пишут? — наевшись, развалился на стуле я.
— Надзиратель работал в «Ржавой кирке», ожидаемо, да? — ухмыльнулся Джек. — Хм… а вот это уже интересней. Ревизор из казначейства последние несколько лет проверял отчетность тюрьмы. Землевладельцу выделяли заключенных на сезонные работы. Судья не только отправлял туда плохих парней вроде тебя, но и рассматривал ходатайства о досрочном освобождении. Не он один, но вообще округ его. По таможеннику — ничего.
— Большинство жертв и подозреваемый имеют непосредственное отношение к «Ржавой кирке», — задумался я. — Дело нечисто.
— Да уж куда нечище, если пятеро трупов нарисовались. — Джек осушил кружку остывшего вина и поднялся из-за стола. — Рыба, как известно, с головы гниет.
— Думаешь, концы надо искать в руководстве? — Я с неохотой надел не успевший просохнуть плащ.
— На первый взгляд — да. — Направившийся к выходу Пратт остановился и обернулся: — И вот это мне категорически не нравится!
— Чего так? — поинтересовался я уже на улице.
— Комендант тюрьмы — барон Аспине — весьма влиятельный человек. У него много друзей.
— У тюремщика? — удивился я, вертя головой по сторонам в поисках нашей кареты.
— В фургон лезь. — Джек подтолкнул меня к крытой парусиной повозке с дощатыми бортами. — Его род управляет каторгой на протяжении трех или четырех поколений. Это уже почти семейное предприятие. Понимаешь, о чем я?
— Делу могут не дать хода?
— Как раз нет. Может так оказаться, что наверху уже знают, кто окажется в ответе за все. Просто нам об этом пока еще не сообщили.
— Бесов праздник! — ругнулся я и залез в фургон, в котором сидели пятеро крепких парней в форме военных моряков. Круглые шапочки, полосатые фуфайки, просторные брюки и тяжелые башмаки. На поясах кортики и короткие дубинки. А морды такие, что любой пират сам от страху при виде них удавится.
— Трогай! — крикнул усевшийся рядом со мной Джек. — Ладно, действовать по обстоятельствам будем.
— Это понятно, — усмехнулся я, — непонятно другое…
— Что еще? — насторожился рыжий.
— Сдается мне, голуба, ты меня за нос водишь. — Увиденное в королевской стрелковой школе навело на мысль, что надзорная коллегия как-то очень уж рьяно взялась за дело.
— О чем ты?
— А сам посуди, — оглянулся я на бравых морячков и понизил голос, — мой рассказ ведь для мало-мальски разумного человека бред чистейший, так? Но вместо дома для душевнобольных меня в ваше ведомство зачисляют…
— Я же говорил…
— Ты много чего говорил. Но вот почему такой переполох из-за этого дела начался, объяснить не удосужился.
— Да какой переполох?..
— Нормальный такой переполох. Или, по-твоему, со всей столицы дознавателей в стрелковую школу согнать — это обычная манера ведения дел Ланье?
— Послушай!..
— И слушать ничего не буду. Колись, что происходит?
— Ну, блин, ты даешь, — скривился Джек. — Ты хоть понимаешь, что государственную тайну из меня выпытываешь?
— Очень смешно, — хохотнул я. — Ты — и государственная тайна. Три раза «ха»!
— На полуночи неспокойно, — с совершенно серьезным видом выдал надувшийся Пратт некоторое время спустя.
— Это ты пошутил сейчас? Ты еще скажи, Драгарн с нами за Закатную кампанию поквитаться задумал!
— Я серьезно!
— Я тоже! Чем тебе Драгарн не угодил?
— В Драгарне как раз все спокойно, — тяжело вздохнул Джек.
— В тихом омуте бесы водятся, — и не подумал оставить в покое рыжего пройдоху я. — А на полуночи что? Опять Ланс с Норвеймом из-за Руга друг на друга окрысились?
