Попытаться удержать ее в себе и потихоньку погасить? Или дать выход? Или…
И тут Косте пришло в голову, что, как ни крути, у похищенных денег были хозяева. А значит, уже очень скоро по его следам отправятся не только дружинники, но и наемники. А когда о спасении пироманта прознает парочка уж пытавшихся отправить его на тот свет бандитов – ему точно конец!
И что делать?
Забиться в самую глухую нору? Бежать из Форта? Сдаться Дружине?
Все вроде правильно, вот только Костя прекрасно осознавал, что это пути, ведущие в никуда. Ему никто не поверит. И либо вкатают пожизненное, либо – что более вероятно, – запытают до смерти. Впрочем, Саня и Юра его просто убьют.
Или он их.
Он их.
И чем больше Напалм об этом думал, тем больше его привлекала эта идея.
Он – их!
От этой мысли бросило в дрожь. Раньше такое Косте и в голову бы не пришло, но сейчас… Сейчас – с простреленным боком, с полыхающей в крови энергией огня – он был не вполне адекватен. И в этом заключался крошечный шанс на успех.
Найти и убить.
Найти?.. Легко – Гороховский их, несомненно, знает.
Убить?..
Костя никогда никого не убивал и не был уверен, что справится.
Позвать на помощь? Некого, да и незачем. Это только его дело!
До боли сжав кулаки, пиромант припомнил хруст позвонков умирающей Насти и помотал головой, отгоняя подступившую дурноту. Он должен это сделать. Это – единственный шанс на спасение. Других путей выжить просто нет. И воздействие ли «Магистра» тому виной или сказалось шоковое состояние, но этот вариант вызывал у Кости все меньше и меньше отторжения.
Он. Их. Убьет.
Точка!
Заспанный Гороховский отпер дверь квартиры, только после того как Костя принялся изо всех сил пинать ее ногами. Пинать было больно – нестерпимо ныл простреленный бок, – но парень не останавливался, пока не услышал лязг задвижки.
– Чего тебе? – Гороховский вышел на лестничную клетку в трико и домашних тапочках на босу ногу. Он невозмутимо оглядел взъерошенного пироманта, распахнутый пуховик, засохшую кровь на свитере, свежий ожог на щеке и достал из кармана пачку папирос. – Связался-таки?
– Где мне их найти? – Чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, Костя протянул руку за папиросой.
– Кого? – прикурил Филипп.
– Саню и Юру. – Напалм затянулся дымом и сразу же закашлялся. Сознание немного прояснилось, и он тут же затянулся еще. – У одного морда порезана, у второго золотых фикс полон рот.
– Они не Саня и Юра, – спокойно заметил Гороховский.
– Плевать, – отмахнулся Костя. – Где?
– Оно тебе надо? – уставился на него Филлип.
– Нет. – Костя выкинул выкуренную до патрона папиросу в лестничный колодец. – Но если я их не найду – мне конец.
– А если найдешь?
– Тогда конец им.
– Одноподъездная пятиэтажка на перекрестке Красного и Кривой. – Гороховский забычковал папиросу. – Квартира на первом этаже. Номер не помню, окна во двор выходят.
– Спасибо. – Костя заковылял вниз по ступенькам, но почти сразу обернулся: – Папиросами не угостишь?
– Держи, – кинул ему пачку Филипп.
Саня и Юра были дома. Саня и Юра делили добычу. Саня и Юра собирали вещи и явно готовились сменить берлогу.
Заглянувший через щель в шторах в окно однокомнатной квартиры пиромант осторожно слез на землю и закурил папиросу. Решимости у Кости за время прогулки по ночному Форту изрядно поубавилось.
У него болел бок. Раскалывалась голова. Жутко горела щека, и занемели пальцы, а бушевавший в крови огонь грозил в скором времени вырваться на свободу и оставить от Напалма лишь пригоршню пепла.
Дьявол!
Но причиной заминки было вовсе не плохое самочувствие. Просто Костя никак не мог решиться сделать последний шаг. Переступить через себя и убить человека. Нет, в горячке драки он, не сомневаясь ни мгновения, пырнул бы ножом или приложил арматуриной. Но вот так – обдуманно и осознанно сжечь двух человек? Пусть и конченых гадов, пытавшихся его застрелить…
Что ж – месть это святое!..
Костя почти решился. Он уже выкинул папиросу и вдруг понял, что не до конца откровенен с самим собой. Дурацкая привычка заниматься самокопанием – иногда она здорово мешает вовремя принять нужное решение.
А осознал Костя простую вещь: как бы он ни хотел объяснить все местью – это не так. Нет, он убьет этих подонков исключительно ради спасения собственной шкуры и никак иначе. Или они – или он. Закон джунглей. И никакого благородства, никакой мести. Голый прагматизм.
Костя облизнул пересохшие губы и решил, что быть до конца честным с самим собой вовсе не такая уж плохая штука. А потом со спокойной совестью развернулся к дому и приложил ладони к кирпичной стене. Закрыл глаза, до дна вычерпнул бушевавшую энергию огня и толкнул ее в комнату к убийцам.
Рявкнуло пламя, над головой разлетелись осколки выбитого взрывом окна, вздрогнули стены дома. И – тишина. Вмиг заполонивший комнату огонь умер, повинуясь воле вызвавшего его пироманта.
Прислонившийся к стене Напалм медленно осел в снег и достал из пачки сломанную папиросу. Закурил, чувствуя, как где-то внутри зарождается новая волна огня, стянул ушанку и зашвырнул ее под балкон. Холодно ему не было. Да уже и не будет. Никогда.
В ушах пироманта гудело неуклонно накатывающее пламя магического отката, и он вдруг осознал, что и в самом деле за все в этой жизни приходится платить. При жизни ли, после смерти – за все.
И адское пламя вот уже здесь, рядом. Лижет ладони, заставляет кипеть в жилах кровь. Оно пришло за ним. И оно его получит.
Прощай, Костя. Ты был неплохим малым. Жаль, связался не с теми людьми.
Ничего, Напалм такой ошибки больше не допустит.
Никогда.
Истории Норлига, Империи и Северных земель
Убить дракона
Старик, сидевший на вросшем в землю валуне, раздраженно выбил о камень потухшую из-за моросившего дождя трубку и спрятал ее в холщовый мешочек. Серая ткань его плаща давно промокла, а стекавшие по длинным седым волосам капли неприятно щекотали морщинистую шею. Однако он не собирался искать укрытия и терпел сырость, начавшую потихоньку вытягивать из тела тепло – те, в ожидании кого старый провидец провел этот ненастный день на продуваемом всеми ветрами холме, могли появиться с минуты на минуту.
Старик сунул мешочек с трубкой в дорожную суму, спрятал озябшие кисти в длинные рукава плаща и тяжело вздохнул. Сумрачно было у него на душе, сумрачно. Будто и там все затянули серые осенние облака, что медленно ползли по небу, едва-едва не цепляясь за макушки высоких сосен. Слишком уж многое зависело от разношерстной компании, отправившейся в поход к Драконьему холму. И слишком многое могло спутать тщательно выверенные планы, разметав их, как ветер развеивает оставшийся на пожарище пепел.
