– Может, все же разбавишь? – обреченно вздохнул Алекс.
– Ну, я Семе в этом вопросе доверяю, – усмехнулся Виктор Петрович. – Да и, если разобраться, хуже точно не будет.
– Семён, ты куда? – окликнул Лымаря Василенко, когда тот, проваливаясь по колено в снег, успел отойти метров на десять.
– Уже никуда. – Семен добрел до видневшегося из снега предмета, которого он раньше просто не замечал, и остановился. Из снега торчала пятка сапога. Обычного кирзового сапога, которые иногда еще выдавали новобранцам в Дружине. Ходить в них зимой – одно мучение, но всяко лучше, чем босиком.
Пользуясь тем, что занятые неприятной процедурой коллеги перестали отвлекать, Лымарь ухватился обеими руками за сапог и потянул. Вообще-то он рисковал. Притаись под снегом какая хитрая тварь или тот же ледяной ходок, и Семену бы не поздоровилось, но в этот раз парень выволок на свет божий закоченевший на морозе труп дружинника. Лымарь его даже переворачивать не стал – ясно ведь: из той самой первой партии, – только срезал ремень автомата и с АК-74 в руках побрел обратно.
– Ну, ты и злодей! – зажав руками глаза, выдохнул осевший на корточки Алекс. – Что за гадость?
– Собственная разработка, – гордо заявил Виктор Петрович, которого прием микстуры нисколько не напряг. Будто чистую воду закапал. – Думаю «северным сиянием» назвать.
– Назови лучше «тараканы в башке», – посоветовал Шумов. – Или «взрыв мозгов».
– Кстати, о северном сиянии, – хмыкнул Василенко, едва успев проморгаться, – что это за лабуда у пирамиды?
– Где? – удивился Семен. – Не вижу ничего…
– И я, – кивнул Алекс. – Глюки начались?
– Петрович? – оглянулся на химика бригадир. – Ты чего закапал-то? Эффект какой?
– Повышается сопротивляемость организма к магическому воздействию и холоду, временно гасится ментальная чувствительность. Но на колдуна, полагаю, действует только первая компонента, – пожал плечами Виктор Петрович. – Чего видишь-то?
– Будто пульсирует что-то. На воронку похоже, никак толком не разгляжу.
– Ну, так пошли, посмотрим поближе, – предложил Лымарь. – Автомат кто возьмет?
– Давай уж, – снисходительно глянув на Антона и Алекса, махнул рукой химик. – Дети перестройки, блин! Ни начальной военной подготовки в школе, ни военной кафедры. От армии тоже отмазались, поди?
– Я – нет, я по здоровью, – возмутился Шумов.
– А я не успел, – хмыкнул Василенко и начал пробираться по глубокому снегу к отливавшей голубовато-серебристым сиянием пирамиде. – Сразу после аспирантуры сюда…
– Так ты здесь сколько уже, – удивился Лымарь, – лет шесть?
– Типа того, – кивнул бригадир и насторожился, когда заметил, что пробегающие по ледяной пирамиде блики возникают как-то очень уж синхронно с пульсацией призрачной воронки. – Осторожнее, не нравится мне все это!
– А уж мне как не нравится! – поддакнул пытавшийся хоть что-то понять в показаниях спятивших измерительных приборов Алекс. – На хрен сюда вообще лезть было?!
– В следующий раз сам с вампирами разбираться будешь, – усмехнулся Лымарь и, первым заметив опасность, крикнул: – Назад, быстро!
Было от чего запаниковать: пульсирующая воронка на миг обрела глубину, расширилась, и сквозь нее, будто через пространственный туннель, вывалился кусок чужого мира.
Торчавшие из покрытой коркой наледи земли ледяные пики почти сразу раскрошились, а вот клубившийся меж них туман, напротив, сгустился и молочной пеленой потек к ликвидаторам.
– Туманники! – выдохнул Василенко. – Откуда?!
– От верблюда! – выругался Виктор Петрович, сковырнул с какой-то склянки залитую сургучом пробку и метнул в наползающий туман. Пелена осветилась оранжевым сиянием, а потом пожравшее ее изнури пламя вырвалось на свободу и взметнулось на добрых три метра вверх.
– Твою мать! – Лымарь закрылся варежкой от дохнувшего в лицо жара. – А если б случайно разбил?
– Случайно только кошки родятся, – усмехнулся в бороду Виктор Петрович.
– В темпе! – махнул рукой Василенко и, обегая по широкой дуге продолжавший полыхать бесцветным пламенем снег, бросился к пирамиде. – Надо успеть ликвидировать портал до следующего перехода!
– Это портал? – с трудом нагнал его надсадно дышавший Алекс.
– Нестабильный, – на бегу ответил бригадир.
– Эй, вы куда?! – Лымарь остановился метров за десять до почти отвесно вытянувшейся к небу стены пирамиды. Вблизи она больше не казалась вырезанной из цельного куска льда – стали видны соединения блоков, некоторые из которых были испещрены мелкими трещинами. – Не так близко!
– Антон! – позвал бригадира Алекс, лихорадочно сверявший показания измерительных приборов, и выдернул наушник, треск в котором давно уже превратился в монотонный гул. – Есть два основных потока: одним врата запитаны от пирамиды, второй возникает, когда в открывшийся переход прорывается энергия.
– Сколько у нас времени до очередного открытия? – уточнил Василенко.
– Без понятия. Думаю, немного.
– Надо что-то делать…
– А если ее взорвать? – предложил Виктор Петрович.
– У тебя с собой атомная бомба? – поинтересовался Лымарь.
– Можно вернуться, – пожал плечами бородач и достал пачку папирос. – В Форт.
– Времени нет, – погрустнел Алекс. – Не успеем уйти.
– Нам бы внутрь, – предложил Семен. – Изнутри оно проще должно быть…
– Нож дай, – протянул к нему руку Виктор Петрович. – Давай, давай – не боись…
Заполучив метательный нож с обмотанной изолентой рукоятью, химик попробовал поковырять пересекавшую один из блоков трещину, тихонько выругался под нос и надолго задумался.
– Ну? – поторопил его начавший прыгать на месте, чтобы хоть немного согреться, Алекс.
– Баранки гну! – огрызнулся Виктор Петрович и, выудив из внутреннего кармана пальто какой-то пузырек, осторожно стряхнул в трещину каплю пронзительно-синей жидкости.
Ничего не произошло.
Бородач снова выругался – на этот раз погромче, – завинтил крышечку и вытащил из кармана новую баночку. Капнул, подождал – и вновь никакого эффекта. Ничуть не расстроившись, химик принялся смешивать в пустой пробирке сразу несколько препаратов, под конец добавил алхимического растворителя и вылил забурлившую жидкость на стену. С тем же результатом.
– Очень интересно! – дернул он себя за заиндевевшую бороду и закурил папиросу. – Помолчите-ка пока, буду думать…
Разочарованный Василенко стянул с руки варежку и приложил ладонь к обжегшей холодом плите. Пальцы тотчас утратили чувствительность, стужа метнулась к сердцу, но самое страшное заключалось в другом – в голове зазвучали рассекавшие волю, подобно острым ножам, слова на незнакомом языке. Многочисленные обереги не помогли: чуждая сила высасывала залитую в них магическую энергию до последнего карата и становилась лишь сильнее.
