Окружающая действительность стала вдруг простой и понятной, будто разложенный до конца пасьянс, и тут кто-то захлопал меня по щекам.
– Где чайник? – закричал Напалм. – Кто взял?
– Я! – отозвался Алекс Шумов.
– Головка от часов «Заря»! – разозлился пиромант. – Гони обратно! Не видишь, человеку плохо?
– Так-так-так, и что же с нами приключилось? – Виктор Петрович присел на корточки и, оттянув веко, посветил мне в глаз. – Повышенная чувствительность к перепадам магической энергии? Очень интересно…
– Ни фига интересного, – прохрипел я в ответ.
Губы онемели, вытолкнуть из себя эти слова оказалось совсем не просто, но уж лучше ерепениться, чем бесчувственным бревном валяться.
– Позволю себе не согласиться, – покачал головой Бородулин, забрал у подбежавшего Алекса какой-то прибор и приложил мне к вискам обжегшие холодом кругляши датчиков. – Случай нерядовой. Отклонений на физиологическом уровне не вижу, но пробой энергетики, несомненно, имеет место быть…
– Да чего там непонятного? – Напалм сунул мне в руку алюминиевую кружку; я приподнялся на локте, оттолкнул химика и начал осторожно пить горячий чай.
– Вы полагаете? – хмыкнул Бородулин.
– Он же уник! Дар развивается постепенно, а энергетическая восприимчивость скачками растет.
– А почему сопротивляемость организма аналогично не повышается? – засомневался Виктор Петрович. – Обычно одно другому соответствует.
– Так он на ваших таблетках плотно сидел. У организма с сопротивляемостью раньше все в порядке было, – усмехнулся пиромант. – А тут и таблетки пить бросил, и в перенасыщенном энергией пространстве оказался.
– Тогда надо подумать. – Бородулин огладил прокуренную бороду и вдруг спросил: – Много у вас таблеток осталось?
– А что такое? – насторожился я.
– Вы сильно на них не налегайте. У меня до них в ближайшее время точно руки не дойдут. Да и побочные эффекты, как видите…
Химик отцепил у меня с висков датчики и пошел советоваться с Василенко.
– Покурить оставь, – попросил пиромант Алекса.
Шумов протянул ему наполовину скуренную сигарету и тоже отправился по делам. Я вернул кружку Напалму, осторожно покрутил головой из стороны в сторону и вновь повалился на землю:
– Как-то незаметно в этот раз накрыло.
– Особенности местной энергетики. – Парень глубоко затянулся, какое-то время посидел так, а потом медленно выдохнул дым. – Меня тоже просто распирает.
– Тебе проще, сжег кого-нибудь, и порядок. – Я огляделся, но внимания на нас никто уже не обращал. И в самом деле, а что случилось-то? Ну грохнулся человек в обморок, делов-то. – А у меня мозги закипят скоро.
– Закипят, – кивнул Напалм. – Потому как подход у тебя неверный.
– В смысле?
– Говорил же, нельзя до бесконечности подавлять дар. Боком выйдет.
– Да ну? – Я вытащил из кармана коробочку с пилюлями Бородулина, высыпал парочку на ладонь, но глотать не стал. – Лучше сразу загнуться, полагаешь?
– У меня дар с четырнадцати лет, знаю, о чем говорю, – фыркнул пиромант. – Так вот, сколько бы ты ни отгораживался от него, толку не выйдет. Тупиковый путь.
– Какие варианты? – Пилюли отправились в коробочку, вместо них я вытащил из кармана подрезанный еще у Смирнова шоколадный батончик. – «Магистр» жрать начать?
– «Магистр» тебя точно в могилу сведет, – покачал головой Напалм и протянул руку: – Сорок восемь, половинку просим.
Я разломил батончик пополам, угостил пироманта и задумался.
А может, и в самом деле парень прав?
И что тогда? Как быть?
Заметив мою задумчивость, Напалм поднялся с земли и отошел к Веронике. Я, не чувствуя вкуса, сжевал шоколад и вновь достал коробочку с пилюлями.
Сильно они мне помогли?
Сильно. Сколько раз чуть ли не с того света вытаскивали – и не сосчитать.
Только вот всякий раз потом еще хуже становилось. Почему становилось хуже – неизвестно. Из-за таблеток или просто организм протестовал?
Да кто теперь скажет!
Другое дело, что у меня появилась зависимость. Куда я без пилюль? Да просто никуда. Выходит, тот же Бородулин мной теперь по своему желанию как угодно вертеть может. И намекнуть ведь на это уже успел, сволочь такая.
А это совсем нездóрово. И скажем прямо – нездорóво. Посадит на голодный паек – волком взвою. Да и долго ли Виктору Петровичу таблетки делать еще? Закроют химика в какую-нибудь шарашку, а мне куда деваться? Так и так загнусь…
И, приняв нелегкое решение, я выкинул коробочку с пилюлями в огонь. Пластик загорелся, выпуская во все стороны языки голубоватого пламени, потом потянуло химической вонью, заслезились глаза и запершило в горле.
Вот и все.
Не стоило так горячиться, конечно. Да только зависимость штука такая – сегодня слабину дал, а завтра уже за человека никто не считает. Нет, Виктор Петрович, фиг тебе. Не получится мне на шею сесть и ножки свесить, не на того напал. Подавись своими таблетками.
Стоп, куда-то не туда меня понесло. Не время распалять себя сейчас, не время…
Я попытался осторожно проверить, в состоянии ли управлять даром ясновидения, но как только в голове начало разгораться знакомое жжение, меня передернула короткая судорога.
Кровь. Кровь на снегу. На снегу, и не только…
Я скрипнул зубами, зажмурился, несколько раз глубоко вдохнул, прогоняя наваждение. Потом огляделся: кроме нас – никого. Лишь снежные барханы с торчащими из сугробов верхушками стеблей. Безмятежная пустыня…
Безмятежная? Не уверен. Совсем не уверен.
Щурясь из-за ставшего вдруг слишком ярким света, я вновь огляделся и нахмурился. Все были заняты своими делами, не хватало лишь Оксаны.
Ага, вон и она. И какого лешего ее к краю пирамиды понесло?
Я направился вслед за девушкой и, на ходу стянув с правой ладони меховушку, сунул ее за пояс. Потом расстегнул ремешок кобуры, вытащил пистолет и замедлил шаг.
А стоит ли?
С одной стороны, Оксана Григорьевна проблем выше крыши создает, с другой…
Тихонько выругавшись себе под нос, я перехватил пистолет обеими руками и ступил гимназистке за спину.
Кровь. Кровь на снегу…
Вызванное ясновидением видение на миг сбило с толку, и потому взметнувшееся из сугроба существо, полностью покрытое длинными, спутанными волосами, первой заметила Оксана. Стоявшая у самого края зависшего над нами основания пирамиды девушка взвизгнула и подалась назад; снежный человек замахнулся дротиком, и тут я открыл огонь.
Раз! Два! Три!
