– Говорят, в первый раз у них ничего не получилось, – вздохнул Напалм.
– Живы остались – уже хорошо.
– Тоже верно. – Пиромант нагнулся к костру и, нисколько не опасаясь жара, вытащил из огня уголек. – Странная компашка тут подобралась, не находишь?
– Ты по поводу гимназистов?
– Да нет, с ними как раз все понятно, – усмехнулся Напалм, любуясь зажатым в пальцах алым угольком. – Мы с Верой, кстати, в доле?
– Само собой. Мне без вас это дело не провернуть.
– Не факт, что это вообще реально осуществить.
– Ради ста тысяч можно и напрячься.
– Я к тому, – пиромант склонился ко мне и прошептал, – что Гимназия уже считает Цитадель своей. А связываться с колдунами себе дороже.
– Сто тысяч!
– Ну попробовать-то можно, – сдался Напалм и выкинул уголек обратно в костер.
Я многозначительно усмехнулся и кивнул:
– Попытка не пытка.
– Так, все сюда! – замахал вдруг руками Виктор Петрович. – Подходите, подходите!
– Чего он еще? – насторожился я.
– Пойдем посмотрим, – поднялся с трубы Напалм.
Посмотреть и в самом деле стоило, и не только посмотреть: закончив с Антоном, господин Бородулин начал раздавать какие-то таблеточки и всем остальным. И наверняка ведь это не простые витамины. Какие могут быть витамины в такой ситуации?
– Это что? – Я повертел в пальцах желатиновый шарик и поморщился из-за неприятного острого запаха. – И это зачем?
– Для начала снизим восприимчивость к колебаниям магического поля! – повысив голос, начал объяснять нам Виктор Петрович. – На втором этапе скорректируем чувствительность к холоду. На третьем усилим способности организма к регенерации и выводу шлаков, а также заложим основы выживания в энергетически сверхнасыщенных пространствах. Ну и органы зрения защитить надо. Да вы глотайте, глотайте. Разжевывать и запивать не обязательно.
Мгновение поколебавшись, я проглотил показавшийся на вкус совершенно омерзительным желатиновый шарик, и тут же рядом вновь оказался Бородулин.
– Голову запрокидываем, – распорядился он и что-то закапал мне в глаза.
Ох ты елки-палки! Будто жидким азотом плеснули! Глазные яблоки моментально проморозило, а стоило моргнуть – досталось и векам. На несколько мгновений я напрочь утратил способность ориентироваться в пространстве, и даже ясновидение спасовало перед проморозившими голову чуть ли не насквозь каплями.
– Может возникнуть эффект дезориентации, но он достаточно быстро пройдет. Все дело в индивидуальной непереносимости отдельных компонентов…
– Ах ты врач-убийца! – Позеленевший Напалм обхватил руками виски, медленно опустился на корточки и тихонько охнул: – Ой-ё-ёй! Давненько мне так холодно не было…
– Мне так холодно, похоже, вообще никогда не было.
Я осторожно поднялся на ноги и прислонился к стене. Боль в глазах начала понемногу отступать, зато в животе принялось разгораться самое настоящее пламя.
Это ж надо! Не понос, так золотуха!
– У кого начинают проявляться неприятные болевые эффекты в желудке, подходите ко мне! – повысил голос Бородулин и стал разливать по мензуркам какое-то темно-зеленое зелье.
Солоноватая жидкость оказалась вязкой, она обволокла горло, и меня едва не вывернуло наизнанку. Еле в себе удержал.
Закончив с маявшимися животами страдальцами, Виктор Петрович выудил из саквояжа стеклянный шприц и набрал в него бурлившую в жестянке над костерком жидкость.
– Запястья готовим! – объявил он.
– А чего шприц у вас не одноразовый? – опередил меня с вопросом Напалм.
– Пластик не выдержит. Да не волнуйтесь вы, длительного воздействия такой концентрации активных веществ никакая зараза не перенесет.
– Горячую и будете колоть? – поежился я.
Живот резало все сильней, голова раскалывалась, а глаза до сих пор продолжали слезиться. И пусть остальных тоже штормит, мне от этого нисколько не легче.
– Горячую? – удивился Бородулин. – С чего бы это?
Я пригляделся и обомлел: шприц в один момент покрылся тоненькой корочкой льда. И это набранная из котелка жидкость?!
Обжегшая холодом игла проколола вену совершенно безболезненно, а миг спустя схлынули все неприятные ощущения, терзавшие меня до того. Будто лошадиную дозу обезболивающего вогнали. Или умер уже, а тело об этом еще не знает. Стало легко-легко, мир потерял объем и превратился в вырезанные из картона и аляповато раскрашенные декорации.
– Все за мной! – позвал вдруг от перекрытой железным листом двери Лымарь.
Я пошел к нему и с удивлением понял, что почти ничего не вешу. Будто и не шагаю по полу, а подобно воздушному шарику под потолком плыву. Остальные, судя по их ошарашенным лицам, испытывали схожие впечатления, и лишь Антон Василенко ощущал себя находившимся не на луне, а в темном подвале. А то и где похуже.
Ему что-то другое вкололи?
Семен Лымарь, выбив пару штырей, сорвал перекрывавший дверной проем железный лист, и тотчас с той стороны метнулось какое-то льдисто-прозрачное существо. Силовое поле замерцало, но сумело справиться с неожиданной атакой, и исчадие Стужи отлетело обратно в туман. На своем горбу тащивший тяжеленный генератор защитного поля Слава Линев пошатнулся и скрипнул зубами, но сумел удержать равновесие и продолжил путь.
Я одним из последних покинул подвал и настороженно уставился на заволокший коридор туман. Ни черта ведь не видно! Да и почувствовать ничего толком не получается. Ясно только, что-то холодное впереди.
А если…
Ясновидение метнулось по коридору, но через несколько метров наглухо завязло в молочной пелене. Ну да с паршивой овцы хоть шерсти клок – остальные не видят уже и на расстоянии вытянутой руки.
– Идите за мной! – Я пристроился в авангард колонны, и мы потихоньку начали пробираться к дожидавшейся нас где-то впереди Цитадели.
Вот только непонятно, дойдем ли мы до нее – по силовому полю замелькали радужные пятна, защитный полог время от времени начал самопроизвольно отключаться, и стало ясно, что заряда генератора надолго не хватит.
А без полога нас мигом в оборот возьмут…
– «Здесь туман и холод, в Африке зато мы сойдем на берег даже без пальто», – тихонько пропел шагавший вслед за мной Напалм, но в этот раз на него внимания никто не обратил. Не до того.
– Мать вашу! – взвыл Семен Лымарь, налетев в тумане бедром на какую-то торчавшую из стены арматуру. – Не видно ни хрена!
– Сейчас зрение перестроится, – пообещал Виктор Петрович, – и станет легче…
– Ходу! – Я скатился по какой-то железной лесенке на уровень ниже и побежал по уходящему во тьму коридору.
