А ведь, казалось бы, чего им дергаться? Пять этажей сплошного железобетона и кирпича. И еще выше – мотки «егозы». Бойницы и вовсе зарешечены, в них и не пролезть никому сроду.
Никому? Вот насчет этого не уверен. Человеку точно не пролезть, а кому другому – вовсе не факт. Вероятно, поэтому и перестраховываются.
Помаргивавший в темноте огонечек я приметил, уже подходя к кружной дороге: едва заметная точка налилась сиянием, какое-то время посветилась и начала медленно тускнеть. А потом вновь вспыхнула и опять почти погасла.
Что за чертовщина? Не пора ли за ружье хвататься?
Уже замедлив шаг, я вдруг сообразил, что кому-то просто вздумалось раскурить папироску, и немного успокоился. Но ружье с плеча все же снял. Мало ли кто там меня дожидается. Это не Форт, где каждый встречный пусть и не друг, товарищ и брат, но и, скорее всего, не бандит с большой дороги. Тут дикие земли практически. Проще простого на беспредельщиков каких-нибудь, а то и вовсе на нечисть наткнуться.
Нечисть, правда, табачком не балуется, но вот бандиты – запросто. И пусть где-то здесь меня комитет по встрече дожидаться должен, расслабляться не стоит. Мало ли какие накладки случиться могли. А к человеку с ружьем всяко больше уважения.
Так мне кажется…
– Евгений Максимови-и-и-ч! Ау-у-у! – позвали вдруг меня из темноты. – Я здесь!
– Иду, – отозвался я и уже уверенней зашагал к махавшему тлеющей сигареткой парню.
Но двустволку вешать на плечо не стал. Потому как слова «я здесь» оказались правдой лишь отчасти. Да, он там. Вот только притаился поблизости и кто-то еще. Постороннее присутствие скорее просто угадывалось, нежели ощущалось ясновидением, но ошибки быть не могло: встречающих двое.
С другой стороны, угрозы от скрывавшегося в ночи невидимки пока не исходило. Так, настороженность и деловитая отстраненность. Будто к прибору ночного видения или оптическому прицелу человек приник.
Черт! Так оно и есть! И прицел оптический имеется, и хитрая магия, на него наложенная. И человек со снайперской винтовкой тоже присутствует.
А ведь я его, пожалуй, даже знаю. Его? Или ее? Точно – ее…
Дожидавшийся меня на обочине окружной дороги парень оказался худ и долговяз. И ко всему прочему, одет совершенно не по погоде. Легонькая кожаная куртка нараспашку, кожаные же штаны и кепка. Под курткой лишь черная футболка. На ногах добротные ботинки с высокой шнуровкой, у перчаток отрезаны пальцы.
Экстремал, блин, какой-то. И ведь машины поблизости точно нет.
Пахло от парня табаком и разогретой кожей, и неожиданно я сообразил, кто именно меня встречает. Пиромант. Уник, управляющий тепловой энергией, если угодно. И не из слабых, раз в таком прикиде на морозе разгуливает. Страшно даже подумать, сколько он сил на самосогревание тратит.
– Напалм, – выкинув окурок в снег, представился пиромант.
– Евгений. – Я пожал протянутую руку. – И не холодно?
– Давно уже нет. – Пиромант достал из пачки новую сигарету, зажег ее щелчком пальца и усмехнулся: – Холод – это пустяки на самом деле. Дело привычки.
– Предпочитаю одеваться по погоде.
– Каждому свое, – пожал плечами парень, искоса глянул на мои теплые штаны с тремя полосками и усмехнулся: – Кто носит фирму «Адидас», вообще-то…
– Напалм! – тут же одернула напарника девушка, незаметно подошедшая к нам от заметенной снегом коробки полуразрушенного здания. Силуэт ее терялся в темноте, и слышно было лишь шуршание снега под ногами, но мне хватило и этого.
– Привет, Вероника, – поздоровался я. – Давненько не виделись.
– Здравствуйте, господин Апостол, – отозвалась выбравшаяся на дорогу девушка. Среднего роста, в теплом камуфляже, за спиной висит уже убранная в чехол снайперская винтовка. – Это вы меня давненько не видели, а я несколько часов назад устроенный вами спектакль вживую наблюдала.
– А, так это ты тому типу мозги вышибла! Поздравляю! Отличный выстрел.
– Вы знакомы? – удивился пиромант.
– Господин Апостол мне иногда работенку подкидывал по профилю. Это еще до тебя было.
– Хватит уже официоза, – поморщился я. – Просто Евгений.
– По профилю – это как? – насторожился Напалм.
– Перевозчиков я охранять подряжалась, вот как, – рассмеялась Вероника Крылова и закатала опущенную на лицо вязаную шапочку. – Да и после того как Илья Линев к себе пригласил, подрабатывала время от времени.
– Ты не рассказывала об этом…
– А чего рассказывать? Даже пострелять толком не пришлось, – фыркнула девушка, углядела выкинутый в сугроб окурок и уперла руки в боки: – Так! Кто мне обещал три сигареты в день выкуривать?
– Разнервничался чего-то, – замялся парень и поспешил забычковать сигарету. – Больше не буду. Честное пионерское.
– Смотри у меня!
– Может, пойдем уже?
Я все же снял шапку и быстро натянул подшлемник. Вот! Так гораздо лучше. А то уже ни щек, ни носа не чувствую.
– Мы куда-то торопимся? – удивился Напалм. – У нас вся ночь впереди!
– Да ну? – Затянувшаяся клоунада успела мне порядком надоесть. – Нам еще до Северной промзоны топать!
– Ночью? На Северную промзону? Ну ты дал!
– В смысле?
– Там и днем делать нечего, – буркнула Вера, – а ночью лучше даже близко не подходить. Сейчас дом найдем какой-нибудь на окраине, а утром выдвинемся.
– Не понял?! – возмутился я. – А зачем меня тогда на ночь глядя из Форта выдернули?
– Вероятно, есть мнение, что здесь тебе безопасней находиться, чем там, – пожал плечами пиромант, снял кепку и вытер выступивший на макушке пот. Голова у него оказалась абсолютно лысой. Куда там колену! Будто бреется каждый день.
– И это действительно так. – Девушка вытащила из сугроба увесистый рюкзак и сунула его приятелю. – Семёра на ушах стоит. Да и Цех в стороне не останется.
– Тогда пойдемте, – скис я. – Чего на ветру торчать?
Ну мы и пошли. Как объяснила Вера, на ночь они предполагали остановиться на самой окраине Северной промзоны в каком-нибудь не до конца разобранном административном корпусе.
– Не околеем? – вздохнул я.
– Не околеем, – уверенно заявила Вера и хлопнула по плечу своего партнера. – У нас самоходный радиатор имеется.
– А твари всякие?
– На окраине с этим проще, – хрустнул костяшками пальцев Напалм. – Да и я спать не буду, подежурю.
– Может, по очереди тогда?
– Не, для меня не проблема.
– Как скажешь, – откровенно обрадовался этому обстоятельству я. Если еще и не высплюсь, совсем невесело будет. И без того голова будто ватная.
