Тогда сразу бы Федора Ямина на прицел взяли. С меня какой спрос?
Или Федя собирался толкнуть серебро через контору Чемизова, а потом сообразил, что я лучшую цену дам? Сразу становится понятным, зачем меня из игры попытались вывести. Сорок тысяч золотом – куш не из маленьких.
Вилами на воде, конечно, писано, и все же надо будет Федю завтра на этот счет попытать. Как бы это не он своим языком меня под монастырь подвел.
И ведь совсем не факт еще, что серебро и в самом деле бесхозное. Федя мог и лапши на уши насчет заброшенного цеха навешать, а сам каких-нибудь серьезных людей на деньги опустил. А за такое точно по головке не погладят…
Со стороны «Гавань» смотрелась как самая обычная панельная пятиэтажка с давно уже требовавшим косметического ремонта фасадом. Другое дело внутри! Внутреннее убранство вполне соответствовало тем немалым деньгам, которые тут просили за постой.
И пусть цветы и пальмы в кадках были искусственными, а свечи в золоченых люстрах под потолком на моей памяти ни разу не горели, но натертый мраморный пол, пейзажи на стенах, лепнина и бархатные шторы с золочеными шнурами неплохо сочетались друг с другом. Помпезно, по крайней мере, вся эта показная роскошь не выглядела.
Сейчас в холле «Гавани» оказалось малолюдно. Лишь в одном из кресел скучал охранник да сидевшая за стойкой администратора стройная брюнетка читала книгу в мягкой обложке.
– «Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна… – облокотившись на стойку, тихонько пропел я. – Ангел мой неземной, ты повсюду со мной…»
– Не с вами, Евгений Максимович, не с вами, – оторвалась от книги девушка и продемонстрировала золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. – Какими судьбами?
– Да мне б переночевать…
– Вы один? – удивилась Жанночка.
– Ну раз ты мне компанию не составишь, значит, один, – печально вздохнул я и поежился. – У вас отопление, никак, отключили?
– Это вы с морозу. – Девушка принялась перебирать карточки и уточнила: – Триста четвертый подойдет? Там ремонт недавно сделали.
– Сколько с меня?
– Просто номер?
Я оторвал взгляд от висевших на стене часов – попробуй еще пойми с ходу, какие показывают местное время, а какие по Москве, Нью-Йорку или Гринвичу, – и кивнул:
– Да. До утра.
– Семь рублей со скидкой.
– Держи, красавица. – Я протянул Жанне золотую пятирублевку и стопку банкнот, получил ключ и отправился на третий этаж.
Ну надо же, не так и дорого вышло. И всяко лучше здесь остановиться, чем пытаться к знакомым на ночлег напроситься. Еще вычислят…
Мысль эта оптимизма не добавила; я отпер дверь, переступил через порог и включил свет. И хоть назвать обстановку спартанской язык не поворачивался, но и до уровня люкса она явно не дотягивала: двуспальная кровать, кресло, буфет, журнальный столик. Вот, пожалуй, и все. Нет, еще телефон.
А телефон – это хорошо.
Я поднял трубку и принялся крутить диск, набирая номер портье.
– Слушаю вас, – после трех длинных гудков послышался голос Жанны.
– Это Евгений, который Максимович, – представился я. – Дорогуша, если меня будут спрашивать, не говори никому, что у вас остановился. Хорошо? Завтра с самого утра встреча, надо выспаться, а все просто на куски рвут.
– Как скажете, Евгений Максимович, – согласилась выполнить нехитрую просьбу девушка. – Что-то еще?
– Да нет. Вода, смотрю, есть. – Я закрыл дверцу буфета и попрощался: – Спасибо за понимание.
– Ой, да не за что…
Я утопил рычажок, набрал девятку, потом прямой номер знакомого торговца оружием. Длинные гудки моментально утонули в шипении и хрипе, но выход на город, к счастью, работал.
– Магазин «Булл-пап», – отозвались в трубке несколько мгновений спустя.
– Файзуллина пригласите, – пытаясь перекричать шум, попросил я. – Алло, Ренат? Это Евгений Апостол.
– Приветствую тебя, Евгений, – с секундной задержкой отозвался Файзуллин. Хрип в трубке почти смолк, но все же качество связи оставляло желать лучшего. – Куда пропал?
– Неважно. Слушай, Ренат, в начале марта ожидается большая партия автоматных патронов. Имей в виду. Слышишь меня?
– Слышу! Когда, в марте?
– Да! Говорят, очень большая партия. Семь шестьдесят два и пять сорок пять.
– Понял. Заходи как-нибудь, поговорить надо.
– Зайду. Все, отбой…
Я повесил трубку, запер дверь и плеснул в стакан воды. Выпил. Еще налил. И снова выпил. Наполнил стакан в третий раз, но лишь пригубил и поставил на журнальный столик рядом с кроватью. Это на ночь. Побочный эффект таблеток, ничего не поделаешь.
Проверив, не забыл ли задвинуть засов, я разделся и завалился на кровать. Хоть время было еще детское, усталость уже давала себя знать и глаза просто слипались. Умаялся за день, да и на нервах с самого утра. Надо отдохнуть.
Потихоньку накатило мягкое забытье дремы, но толком заснуть никак не получалось. Поворочавшись с боку на бок минут пятнадцать, я не выдержал, вскочил с кровати и подошел к окну. Отдернул штору и прислонился лбом к холодному стеклу.
Что-то беспокоило. Что-то мешало расслабиться и забыться сном. Какая-то мысль крутилась в голове подобно назойливому комару, которого никак не удается прихлопнуть впотьмах.
Мысль? Или воспоминание?
Горсть съеденных за день таблеток окончательно загасила дар ясновидения, и пришлось уподобиться золотоискателю, выискивающему крупинки драгоценного металла в пустой породе. Не в силах успокоиться, я копался и копался в памяти, пытаясь найти первопричину дурного предчувствия. Сон давно отступил, от напряжения вновь разболелась голова, но в итоге все же удалось сосредоточиться, и перед глазами встал образ летящего в грудь ножа.
Нападение в «Кишке»?
Да уж, неудивительно, что меня от одного воспоминания об этом трясти начинает: едва перо в бок не схлопотал. Такое не забывается.
Или дело не только в испуге?
И тут меня будто током ударило – кисть! Точнее, не кисть убийцы сама по себе, а блеклая, почти незаметная в темноте татуировка.
Коронованная цифра семь с крылышками по бокам.
Семёра!
Самое влиятельное после Цеха преступное сообщество Форта. Но Цех в свое время легализовался, а Семёра так по ту сторону закона и осталась.
И это значит, у меня даже не большие, а просто-напросто огромные проблемы. Бандиты от задуманного точно не отступятся. И моя «крыша», увы, ничем в этой ситуации помочь не сможет. Не та весовая категория. Не та…
Я открыл глаза и часто-часто задышал, пытаясь прогнать накатившую дурноту.
