— Ты вернулся только из-за телепорта.
— Да ну и хрен с ним, — не стал спорить я и продолжил смотреть на руки Николая. Дернется, нет? — Мне на самом деле по барабану твое отношение ко мне. Просто если ты не ответишь на мои вопросы, я тебя завалю прямо здесь. А если твой китайский друг приблизится еще на шаг, его я завалю вместе с тобой.
— Вы нарушаете правила нашего заведения, — остановившись там, где его застало мое предупреждение, на чистом русском выразил свое возмущение моим поведением распорядитель. — Будет лучше, если вы покинете нас добровольно.
— Оружие, наркотики, несертифицированные амулеты в здании имеются? — Я отцепил от куртки бляху и, не отводя взгляда от Ветрицкого, показал ее распорядителю. — Нет? Уверены? Проверьте-ка еще раз, а то, когда этим начинаем заниматься мы, всегда что-нибудь да находим.
Ничего не ответив, китаец отошел от стола. Разглядев служебный жетон, остальные посетители вновь занялись своими делами, усиленно делая вид, что ни меня, ни Ветрицкого здесь больше нет.
— Ты хоть знаешь, кто это был? — вырвалось у Николая.
— Кто? — Я прицепил бляху обратно.
— Господин Чан, один из старейшин китайской общины. Да одного его слова хватит, чтобы тебя в порошок стерли.
— Плевать мне и на эту обезьяну, и на его хон гиль донов узкоглазых, — довольно громко заявил я и, поправив бляху, на всякий случай расстегнул кобуру.
— Ну я тебе уже говорил, что ты отморозок конченый, — нахмурился Николай. — Выкладывай, что надо, и проваливай.
— Когда это ты мне такое говорил? — не смог припомнить я. Не было такого. Точно не было. Неужели именно об этой встрече мне Тарас рассказывал?
А Ветрицкий-то заматерел. Прекрасно понимает, что за такие слова огрести может, а все туда же. Или на помощь китайцев рассчитывает?
— На той неделе на Торговом углу встретились, забыл, что ли? Ты из «Серого святого» выходил. Не помнишь? — внимательно посмотрел на меня Николай. — Пить меньше надо. Или ты вмазанный был?
— Неважно, — отмахнулся я, но галочку себе поставил. Надо дойти до Торгового угла, с людьми поговорить. — Ворона давно видел?
— С недельку назад.
— Где он сейчас?
— Без понятия.
— А видел где?
— На площади Павших.
— Чем занимается?
— Не знаю. Он милостыню нищему подавал и свинтил сразу, со мной даже разговаривать не стал.
— Какому еще нищему?
— Да есть там один калека безногий. — Ветрицкий забарабанил пальцами по столу. — Все, нет? У меня чай остывает.
— Будешь хамить, сам остывать начнешь, — осадил я его. Калека — это Обрубок. Вот и след появился. Все, пора закругляться. — Ты какого хрена у Гонзо выигрыш Макса забрал?
— Что? — подавился чаем Николай.
— Оглох внезапно? Я спрашиваю, ты какое к этим деньгам отношение имеешь? Или это на тебе долг повис за имущество подотчетное, которое Макс, земля ему пухом, на сторону пустил?
— Ты за этим меня нашел? — спокойно улыбнулся Ветрицкий.
Слишком спокойно. Что ж ты такой непробиваемый, сволочь? Ну, не похож ты на человека, у которого лишние шесть империалов на кармане завалялись. Да, тонкой выделки белый джемпер, фирменные джинсы и витой кожаный ремень с серебряными клепками стоят куда дороже дешевого ширпотреба, что на мне, но все же, все же…
— Да. — Я не видел необходимости раскрывать перед ним все карты.
Ветрицкий достал из кармана кожаной безрукавки кошелек и кинул на стол три серебряные монеты. Два рубля закрутились на краю стола, а четвертак скатился на пол.
— Подними, — зло процедил я.
Николай ничего не ответил и выложил из кошелька на стол еще один четвертак. Я смахнул деньги в карман, поднялся с циновки и пошел к выходу. Старичок-распорядитель уже куда-то исчез, а ведущую к гардеробу лестницу загораживали два нехарактерно для китайцев плечистых вышибалы. Вернее, почти перегораживали, но протиснуться между ними было можно только боком. Вот, значит, как…
Даже не пытаясь проскользнуть между ними, я расправил плечи и уверенно зашагал вперед. В последний момент вышибалы подались в стороны и, спокойно поднявшись по лестнице, я прошел через холл и вышел из ресторана на улицу.
А вечереет, однако. Да и ветер не шибко теплый задул. Застегнув куртку на все пуговицы и засунув руки в карманы, я зашагал к Красному. Вдалеке над крышами домов возвышалась резиденция братьев — Пентагон. По асфальту зацокали копыта: с соседней улицы выехал присматривавший за порядком конный разъезд Братства. Особого оживления на улице он не вызвал, но лица китайской национальности убирались с его дороги быстрее прочих.
Слева потянулось длинное здание бывшего колхозного рынка. Сейчас он уже был закрыт, а так там торговали своей продукцией «подшефные» хозяйства Братства. Мясо, молоко, яйца, мука, мед, воск и прочие сельхозтовары, хоть и стоили немного дороже, чем на блошиных рынках, но своего покупателя находили. А за оптовыми партиями чародейских артефактов, холодного оружия, доспехов и разной промтоварной мелочевкой приезжали даже из Города и Северореченска.
— Дожимай!
— Горишь слева!
— Я открытый!
— Сам!
— Выйди!
— Бей!
— А-а-а!
Впереди раздались азартные крики, и на дорогу выкатился футбольный мяч. Один из стоявших около школьной спортивной площадки болельщиков догнал его и пнул обратно. Судя по столпившимся на противоположных сторонах поля группам поддержки, футбольный матч шел между командами Братства и Дружины.
— Клим! — окликнул я спускавшегося по ступенькам в подвал худощавого парня в обшитой железными кольцами короткой кожаной куртке. — Клим!
— Скользкий! — поднявшись на пару ступенек, обрадовался Климов. — Ну, ты даешь! Полгода пропадал неизвестно где и — хоп! — как чертик из коробочки. Пойдем, вмажем по чуть-чуть, хоть расскажешь, чем занимался. Или, как всегда, занят?
— Да не особо. — Я с сомнением оглядел висевшие над спуском в подвал ржавые буквы вывески «Кулинария». — Поговорить время есть, а пить… В завязке я.
— Хорош, по песярику вмажем — сразу развяжешься, — обдав перегаром, Клим потянул меня в подвал. — Я и сам не пью, но уж если наши на футбол вытащили, то как такой случай упустить? Ничего, еще по чуть-чуть и спать.
Ага, знаю я это чуть-чуть. Опять на автопилоте через полгорода ползти придется. Нет, пить нельзя. Но и отказываться тоже не дело. И не из-за классического «ты меня уважаешь?». Просто действительно сто лет не виделись.
Обстановка внутри «Кулинарии» мало чем отличалась от обстановки в подобных заведениях в любом районе Форта. Был в одном, считай, был во всех. Разве что столики у ближней стены отгорожены друг от друга деревянными перегородками, а у дальней стены к витрине подходила длинная стойка для тех, кому сидячих мест не досталось. А так все один в один. Пустая холодильная витрина со стоявшими поверху написанными от руки ценниками. Сиротливо выстроившиеся в ряд бутылки водки, самогона и полторашки с ядовито-яркой газировкой. Сигаретный дым, тусклый свет давно севшего чародейского светильника. Ленивое безразличие продавщицы и смертная скука иногда выглядывавшего из подсобки охранника.
