– Я по поводу того рыцаря – это действительно случайно получилось, господин лейтенант, – не разочаровал я его ожиданий, ежась под хлеставшими струями дождя. – Честное слово.
– Дознавателям об этом расскажешь, – презрительно скривился мальчишка, которому, как видно, просто не хватило духу приказать меня вздернуть на первом попавшемся суку. – Убирайся с дороги.
– Одну минуту, господин лейтенант. – Я присел на корточки и нашарил в луже древко стрелы. – Посмотрите…
– Что там у тебя? – остановился Эмерсон и смахнул с лица промокшую прядь волос.
– Вот. – Поднимаясь, я выбросил руку со стрелой вперед, и каменный наконечник пробил лейтенанту горло, прежде чем тот успел хоть что-либо предпринять.
Захрипев, мальчишка ухватил обеими руками выпущенное мной древко, но силы почти сразу же покинули его, и, отшатнувшись назад, он повалился в лужу. Сбегавшие по распоротой шее струйки крови окрасили пузырившуюся под дождем воду в грязно-алый цвет. Вот и все, малыш, вот и все…
Быстро осмотревшись, я пришел к выводу, что ничего исправлять не требуется – лейтенант упал в нескольких шагах от дома, там, где при небольшом везении его действительно мог подстрелить эльфийский лучник. А учитывая, сколько баек про эльфов ходит среди служивых, никому и в голову не придет, что все было немного не так.
Подхватив дорожную суму, я помчался к лестнице и мигом взобрался на крышу.
– Чего так долго? – протянул мне взведенный арбалет Шутник.
– Говорю же, живот прихватило. – Я взял оружие и осмотрелся, выбирая место, где меня хоть немного бы прикрывала от порывов хлеставшего дождем ветра крыша.
– А мы уж думали – в дыру провалился, хотели выручать идти.
– Очень смешно. – Я притулился к печной трубе и тут же понял, что почти ничего не могу различить в слишком уж непроглядной ночной мгле. – Арчи! Ты хоть что-нибудь видишь?
– Хрена лысого! – крикнул, перекрывая шум дождя, здоровяк. – Ты, главное, смотри, чтобы к часовым никто не подобрался.
– Понятно, – кивнул я и перевел дух.
Лейтенанта нашли часа через два. Причем тревогу поднял не обеспокоенный долгим отсутствием командира капрал, а совершенно случайно наткнувшийся на труп Эмерсона пехотинец. Сразу же поднялась суматоха, и Арчи, оставив нас на крыше вдвоем с Шутником, моментально убежал вниз.
– Арчи! Арчи! Вот пень глухой, – некоторое время спустя выругался свесившийся с края крыши Габриель. – Арчи! Что там стряслось-то?!
– Лейтенанта вроде подстрелили, – вернулся вскоре на крышу здоровяк.
– Что значит «вроде»? – насторожился я.
– Лежит он там со стрелой в горле, то и значит, – попытался закутаться в уже насквозь промокший плащ Арчи, но теплее ему от этого не стало. – А что именно случилось, никто и не видел. Стрела, говорят, эльфийская.
– А что там видеть-то еще надо? – на всякий случай пригнулся к коньку крыши Габриель. – Эльфы, паскуды, и не на такое способны.
– Не знаю, не знаю, – задумался Арчи. – В такую погоду…
– Эй, там! – Неожиданно над краем крыши появилась голова Артура. – Быстро вниз, капрал приказал.
Мы сломя голову бросились к лестнице и в одно мгновение оказались во дворе. Пехотинцы уже успели запрячь обе телеги и сейчас укладывали на них к мертвому лейтенанту тела своих погибших при обстреле товарищей. Стрелу, разрезав рану, из горла Эмерсона уже достали, и я облегченно перевел дух: все, теперь от вскрытия толку немного.
– Быстрее, быстрее! – завопил на нас Джонатан.
– Что стряслось-то? – закрутил головой по сторонам Габриель.
– Лейтенанта эльфы подстрелили. Капрал, пока ливень не кончился, думает в Старый Перент прорваться! Да живее же!
Караульные распахнули ворота, и забравшиеся в телеги пехотинцы направили их на улицу. Те, кому не хватило мест, побежали следом. Впрочем, вскоре на телегах остались только возницы, немногочисленные раненые и мертвецы: все остальные по уши в грязи волоклись следом. Конягам приходилось несладко, а когда колеса увязали особо сильно, приходилось вытаскивать телеги на руках.
Но никто не роптал – все понимали, что только ненастье спасло наши шкуры от стрел мятежников. Так что мы лишь молча вытирали с лиц вылетавшую из-под копыт и колес грязь и упрямо шли дальше. Лучше уж по уши извозиться в грязи, чем чистым и красивым до срока в край теней отправиться.
Куда как лучше…
Старый Перент и окрестности
Ливень стих только под утро. Потом еще немного моросил легкий дождик, а вскоре небо и вовсе прояснилось. Но теперь, когда мы уже почти добрались до Старого Перента и нападения мятежников опасаться не приходилось, все были этому только рады. Куда больше нас волновала реакция барона Анвольда на смерть лейтенанта. А ну как какую-нибудь дыру решит подвернувшимся отрядом заткнуть?
Волновались мы, как выяснилось позже, совершенно напрасно – барона в городе не оказалось. Да и вообще солдат Ранлоу на улицах стало куда меньше. В основном навстречу попадались служаки местного гарнизона да городские стражники.
И это было непонятно. Что могло измениться всего за один день? Еще вчера от желто-черных мундиров и армейских плащей в глазах просто рябило, а сегодня – хоп! – и будто сквозь землю все клетчатые провалились.
Вызванный дежурившими на воротах солдатами какой-то чин городского гарнизона нам несказанно обрадовался и сразу же объявил, что до возвращения барона Анвольда отряд включается в состав гарнизона. Капралу Линцтрогу удалось выторговать только твердое обещание поставить нас на довольствие и дать отдохнуть хотя бы до завтрашнего утра.
Под жилье нам выделили казарму городской стражи, которую как раз начали покидать предыдущие постояльцы, когда капрал Линцтрог закончил с формальностями и мы наконец смогли покинуть двор гарнизона. На первый взгляд, предложенное нам мрачноватое строение никаких нареканий не вызывало. Три этажа, стены сложены из обтесанного камня, высокая дубовая дверь окована стальными полосами, оконца такие узкие, что человек в доспехах, наверное, уже и не протиснется. Перед казармой небольшая площадь, двор огорожен высоченным забором. Если что – держать оборону там можно не один день.
– Ты только посмотри! – ткнул меня в бок Габриель и указал на выехавшего из распахнутых ворот казармы всадника.
На мой взгляд, помимо абсолютно белых волос, ничем примечательным тот не отличался. Да и гнедой конь у него был не ахти. Таких у любого торговца двенадцать на дюжину.
– Да не туда смотришь! – зашипел от досады заметивший мое непонимание Шутник. – Ты на рукоять меча внимание обрати! Волчью голову видишь?
Тут только я разглядел, что отливающее синевой яблоко рукояти длинного меча выполнено в виде оскаленной волчьей головы.
