– Уже придумала.
– Впечатляет?
– Не очень.
– Взгляните на это под другим углом, Сашa. Вы же
умеете!..
Время – нелинейно. Пространство – нелинейно. Этот
универсальный ключ – не единственный в коллекции Алекса, он складывает их в
чашу, инкрустированную серебром.
Made in Tibet.
Я придвигаюсь к Алексу вплотную и обхватываю руками его
колени.
– Этот угол самый оптимальный.
– По-моему – тоже.
Каким чудом мои руки, обнимавшие колени Алекса, оказываются
на его плечах? Каким чудом руки Алекса (и не помышлявшие о том, чтобы меня
обнять) оказываются под футболкой? Логической взаимосвязи между мной и Алексом
не существует. Или – существую только я. Или – только он. У универсального
ключа нет обладателей, я тоже никогда не буду обладать Алексом. В той мере, в
которой хочу. Но можно воспользоваться тем, что есть: гладкой, почти безволосой
кожей, узкая темная полоска просматривается лишь в паху. Чтобы разглядеть ее
получше, я расстегиваю молнию на джинсах (давно забытое искусство!) -
Dangerously! Inflammable! Explosive!
– Может быть, мы переберемся в кровать, дорогая?..
Он инстинктивно избегает движений, хоть как-то нарушающих
гармонию и способных выставить его в смешном свете. Расстегнутая молния –
сигнал к расставанию со штанами, нужно приподнять задницу и стянуть с себя
джинсы – самому или с помощью партнерши. Унизительное ерзанье на полу – с этим
Алекс категорически не согласен, потому и предложил перебраться в кровать.
Несколько метров, которые отделяют нас от кровати, он использует с толком, все
продумано до мелочей: легкий хлопок по бедрам, и джинсы соскальзывают вниз, ему
остается только переступить их. Я лишена возможности видеть рождение бога в
деталях, я слишком занята собственными джинсами и собственной футболкой, и
оказываюсь в кровати на секунду позже Алекса.
Время – нелинейно.
За секунду, на которую я опоздала, Алекс успел обжиться на
новом месте, наполнить своим запахом все складки простыней, уронить пару волос
на подушку, вымести песчинки, вдохнуть и выдохнуть влажный воздух, закинуть
руки за голову и встретить меня на правах старожила:
добро пожаловать в ковчег, маленькая умница!
Алекс Гринблат никакой не библиотекарь. Опытный альпинист –
да. Опытный ныряльщик – да. Алекс гораздо ближе к дельфинам, чем бедолага
Фрэнки. Алекс гораздо ближе к осьминогам, чем провидец Ясин. Гремучая смесь
навыков и инстинктов – вот что такое Алекс. Восхождение к моему телу, глубокое
погружение в него – все это Алекс совершает в полном одиночестве, у него нет
желания инструктировать новичков, если я найду в себе силы – то присоединюсь к
нему где-то на середине пути, главное – найти верный ритм и не потерять темп,
ни о чем другом можно не беспокоиться, болтаясь на другом конце страховочного
троса, – Алекс все сделает сам.
А все, что требуется от меня, – слепо подчиниться,
любая инициатива с моей стороны выглядит нелепой, ненужной, она лишь портит
прекрасный вид долины, открывающийся с перевала; последний отрезок, последний
рывок, последний переход – до пика рукой подать, с него увидишь не только
одну-единственную долину, но и другие долины, и весь мир.
Я все еще болтаюсь на другом конце страховочного троса –
абсолютно обессиленная.
«Абсолютно» – самое подходящее случаю слово.
Алекс – абсолютен.
Абсолютный дельфин (гладкая резиновая кожа и пупок, похожий
на отверстие в дельфиньей голове). Абсолютный осьминог (уследить за руками
Алекса невозможно, их намного больше, чем кажется, они обнимают меня сразу в
нескольких – восьми? – местах). Абсолютный альпинист и абсолютный ныряльщик.
Я едва дышу в разреженном воздухе, я едва выдерживаю давление в несколько
атмосфер – никто и никогда не брал меня с собой на такую высоту, никто и
никогда не спускался со мной на такую глубину, что будет дальше, когда подъем
(спуск) закончится?..
Думать об этом страшно и сладко одновременно, прекрасный вид
долины – еще прекраснее, чем я думала, Алекс к тому же – и дельтапланерист, а
может быть, птица. Наполненная им, я тоже становлюсь птицей – теперь мы парим
вместе, рядом, улавливая воздушные потоки, греясь в лучах солнца, прорезавшего
темноту ночи. Мы парим и парим, единственное, чего я хочу, – чтобы это
продолжалось вечно.
– …Тише! – Алекс кладет палец мне на губы. –
Вы перебудите весь отель.
Пора приходить в себя, маленькая умница!
– Простите…
Мы в постели, но до сих пор на «вы» – по-другому не будет,
ни сейчас, ни потом. Мои вещи разбросаны у кровати, в то время как джинсы
Алекса аккуратно сложены – а я еще готова была поклясться, что он просто
переступил через них. Алекс смотрит на меня, подперев ладонью голову и
приподнявшись на локте. Проверка амуниции, иначе этот взгляд не назовешь,
подтяните карабин, маленькая умница, и не забудьте о креме для загара, и не
забудьте о солнцезащитных очках. Я судорожно укрываюсь простыней по самый
подбородок, в то время как Алекс остается совершенно голым.
– Устали? – спрашивает он.
Совсем не это я ожидала услышать, совсем не это!
– Все в порядке.
– Хорошо.
«Мне было хорошо» – утверждение;
«Вам было хорошо?» – вопрос – не имеют к расплывчатому
гринблатовскому «хорошо» никакого отношения. Он совсем не интересуется тем, что
чувствую я, и не говорит, что чувствует он, даже мальчишеского самодовольства
от отлично проделанной работы не заметно. «Давайте займемся сексом» – было
лучшей характеристикой, мы и занимались сексом – не любовью. Что я должна
делать сейчас? Собрать вещи и молча удалиться к себе? Поцеловать Алекса во
влажную ложбинку между ключицами? Поцеловать его в щеку в знак благодарности?
Поцеловать его в пах в знак признания? Обвить его тело руками? Инструкций на
этот счет не существует.
– Хотите повторить?
– А вы?..
Вместо ответа Алекс сгребает меня в охапку – слава богу,
хоть что-то человеческое, не дельфинье, не осьминожье, не увешанное ледорубами,
не отягощенное баллонами с кислородом – хоть что-то человеческое.
Хоть что-то…
* * *
…Конверт с визиткой и пятью бумажками по сотне евро.
Вот и все, что остается мне после ночи, проведенной с
Алексом.
Я выныриваю из глубокого сна без сновидений и в первую
секунду не могу сообразить, где я и что со мной произошло.
Напольный светильник, мы всю ночь занимались сексом, стол,
два стула, кресло в углу; это лучшее, что когда-либо происходило со мной в
постели, маленький телевизор и холодильник с баром, это – не любовь, просто
секс, я полностью разбита, каждый мускул моего тела ноет и подрагивает, так
бывает со всеми, кто по глупости пропускал тренировки.
