– Это его погубило? – спрашиваю я, делая ударение
на «это».
– Вряд ли.
– Его погубила девка. – Слободан так неожиданно
вклинивается в разговор, что я вздрагиваю. – Дура, в которую он имел
неосторожность втюриться.
– Не стоит так, мальчик. – Алекс примирительно
похлопывает рукоятью пистолета по колену. – Дурой она не была. Просто
беспечной девушкой, какими и положено быть девушкам. Ей было далеко до вас,
Сашa. Но если бы на ее месте оказались вы – возможно, щенок Фрэнки был бы до
сих пор жив. А мы бы угодили за решетку.
– Жаль, что этого не произошло. – Даже в
преддверии скорого конца я не могу удержаться от злой иронии. – Я бы с
удовольствием полюбовалась вашим лицом, располосованным тюремной клеткой.
– К счастью, все случилось по-другому и вам пришлось
любоваться располосованным горлом самонадеянного идиота, не помню уж, в каком
чине он пребывал.
– Та еще была картина, – подхватывает
Слободан. – Получилось красиво, хотя и пришлось повозиться.
– Так это ты убил его?
Напрочь забыв об Алексе, я поворачиваюсь в сторону серба.
Яркие порочные губы, яркие порочные глаза, и как только я могла видеть в них
морские звезды? Тина, гниющие рыбьи потроха, ржавые жестянки, разложившиеся
моллюски – вот и весь улов, который можно поднять со дна его зрачков.
– Ты удивлена? – Волчья улыбка, так хорошо мне
знакомая, снова сияет на лице серба. – Это было непросто – перерезать ему
горло. Мне пришлось держаться за лезвие, чтобы не потревожить твои пальчики.
– Ты забежал вперед, Слободан, – мягко укоряет
своего пса Алекс. – Нашей гостье, наверное, хочется выслушать всю историю
целиком?
– Гостье? Разве вы здесь хозяева?
– Запомнили, что я говорил вам о квартире? Вы все-таки
умница, Сашa. Эту квартиру снимал Франсуа, а потом к нему переехала его
девушка. Кстати, ее и звали Мерседес Гарсия Торрес. Испанка из Нюрнберга.
Ничего выдающегося, поверьте. Смазливая мордашка, не более.
Третья Мерседес. Третью мне не осилить, не потянуть. Для
того чтобы представить ее и ее жизнь с Фрэнки, необходимо время, которого нет.
Теперь я понимаю это отчетливо:
нет. нет. нет.
– Она была большой любительницей шмоток, хотя и со
степенью бакалавра, полученной в каком-то заштатном университете, у Слободана
нет и этого. Обожала розыгрыши, обожала переодевания, обожала путешествия.
Бедолага Фрэнки, ему, наверное, приходилось несладко с такой подружкой.
– Откуда вы знаете?
– Несколько месяцев назад Слободан въехал в квартиру
ниже этажом…
– Квартиру? – Слободан с негодованием хлопает себя
по ляжке. – Ты называешь квартирой эту дыру? Этот клоповник?
– Он переехал сюда и почти сразу подружился с этой
маленькой дурочкой Мерседес. Но настоящим дураком оказался сам Фрэнки, который
посвятил подружку в свои дела. Не во все, конечно, в какую-то их часть…
– И она все рассказала вашему ублюдку?
Я разочарована. Третья Мерседес оказалась самой худшей.
– Нет, конечно. Но она усиленно намекала, что ее парень
выполняет какое-то важное секретное задание и что они собираются отбыть по
этому поводу в Марокко. Я тоже собирался в Марокко… Не к вам, Сашa…
– Не сомневаюсь. Все ваши разговоры о моем письме,
которое так вас заинтересовало, – настоящая липа.
– Скажем, художественное преувеличение. Так вот, я
собирался в Марокко, на одну из сделок с далеко идущими последствиями, и уже
знал, что он пытается следить за мной. Ведь мои люди тоже следили за ним.
Наблюдающие за наблюдателями – так, кажется, называлась одна
из книг, менее интересная, чем никогда не читанная мною «Из Африки»,
наблюдающие за наблюдателями – это почти манипуляция меньшинством, которое
манипулирует большинством.
– Нетрудно было сложить два и два, как вы думаете?
– А у нее всегда получается пять, – тут же сдает
меня Слободан.
– Это ничего не меняет. Вам интересно, Сашa?
– Нет.
– Тогда я позволю себе продолжить. Сделку, которую я
готовил, пришлось отложить, хотя для этого моим человеком был специально куплен
дом в Эс-Суэйре. Чудесный городишко, кстати…
– Ваш человек – дядюшка Иса?
– О, я вижу вы успели подружиться. Он рассказывал мне,
что остался доволен общением с вами. Но мы отвлеклись. Я отложил сделку и
сосредоточился на этом щенке. Он мешал мне, понимаете? Был как бельмо в глазу,
как гвоздь в ботинке…
Представить Алекса с гвоздем, торчащим в ботинке за полторы
тысячи долларов, я не в состоянии.
– Все вышло замечательно. Вдохновение меня не покидало,
оттого и план сложился быстро. А тут еще вы, Сашa. Я ведь очень понравился вам.
– Не очень.
– Бросьте. Вы сразу влюбились. А влюбленных женщин
легко просчитать. Вы не исключение, какой бы умной ни казались. Да, я попросил
вас достать бритву специально. И сам не взял ее в руки тоже специально. Я
вытащил ее из шкафа, когда вы отправились разбираться с толстяком по поводу
досок и затем, в подходящий момент, передал Слободану. И не явился на свидание
с вами. Тогда вы отправились на свидание сама. Вам важно было подцепить
какого-нибудь парня. Любого. Вы слишком много рассказали мне о себе, Сашa.
Слишком. И то, что вас бросил ваш предыдущий любовник, и то, что вы боитесь
темноты и совершенно теряетесь в ней… Положительно, вас надо было выдумать.
Второе предательство со стороны мужчины – это слишком, вот вы и оказались в
этом ресторанчике. Там, где мы завтракали. И где отирался Фрэнки.
– Он мог не подойти ко мне.
– Не мог. Он поссорился со своей дурочкой. В целях
дешевой конспирации они поселились в разных гостиницах и встретились днем.
Чтобы расплеваться окончательно. Она сказала, что уходит к другому, несмотря на
то, что ее теперь уже бывший бойфренд озабочен секретным правительственным
заданием.
– К кому – к другому? – тупо спрашиваю я.
– Не догадываетесь? – Алекс кивает в сторону
серба. – К нему.
– Ко мне, – подтверждает тот. – Романтическая
поездка в Марокко с девушкой, что может быть прекраснее?
Я не могу сосредоточиться, переводя взгляд с одного на
другое отталкивающее, омерзительное лицо.
– Она еще появилась вечером в «Ла Скала» – Мерседес. И
даже лихо отплясывала там с какими-то французами… А потом ушла. Оставив
ищейку-неудачника в полном одиночестве.
DANGEROUSLY!
INFLAMMABLE!
EXPLOSIVE!
Барбарелла-Эммануэль, так напомнившая мне прекрасную
цыганку-танцовщицу; Барбарелла, отбрившая Жюля; Эммануэль, в упор не замечавшая
Джима. Я завидовала ей ровно две минуты: ее умению обходиться без сумочки для
коктейля, умению носить в ушах всякую дрянь с таким шиком, как будто это
бриллианты.
