Я вообще ничего не чувствую.
И потому никак не реагирую на не-Шона, по ходу легко
вытащившего нож из деревянной подставки. А спустя совсем непродолжительное
время становится ясно, что нож приготовлен совсем не для меня – для выложенного
кафелем куска стены: он расположен в нише за вытяжным шкафом. Со стороны входа
этот участок кухни не просматривался.
«Трак-трак-трак» – именно такой звук издает один из
кафельных квадратов, когда не-Шон поддевает его ножом. Запустив руку в
открывшийся провал, бармен вынимает оттуда плотный толстый конверт желтого
цвета, больше похожий на бандероль. И только потом поворачивается ко мне.
– Вот то, что отдал мне Франсуа перед своим отъездом. Я
должен был вернуть ему это. Ему… или тому, кто придет вместо него. Держите,
конверт ваш.
Последний привет от Фрэнки перекочевывает мне в руки. Игра
закончена, главный трофей получен, его очертания туманны, но я надеюсь, что
скоро, очень скоро, они прояснятся. А вместе с ним прояснятся и обстоятельства
смерти Франсуа Пеллетье. И он больше не будет для меня дельфиньим фанатом.
Парнем, не удержавшимся в Иностранном легионе. Парнем, знающим толк в винах и
сырах. Парнем, который не умеет целоваться. Парнем, чье умение вести телефонные
разговоры на хорватском передалось ему от матери, уроженки Сплита. Парнем,
проделывающим пижонские трюки с монетами.
Он станет чем-то большим.
Ведь от того, что скрыто в конверте, зависит и моя
собственная судьба.
Не судьба Мерседес Торрес, обаянию которой я поддалась
настолько, что захотела стать ею, – нет. Судьба Сашa Вяземски. Или лучше
вернуться к Саше Вяземской?
Я русская.
Я все еще – русская.
– Надеюсь, это вам поможет.
В голосе не-Шона мне слышится нежность. Его молодого друга
нет в живых, но нежность не умерла, она все еще с ним, потому и переносится на
того, кто пришел вместо Франсуа.
– Я тоже надеюсь. Нет, я уверена… То, что оставил
Фрэнки, спасет много жизней.
Горячая, порывистая, неопытная – иногда такие впадают в
пафос, и это простительно, это вполне объяснимо. Сейчас я не играю роль
девушки, которая работала с Франсуа на последнем задании,– я действительно
верю, что содержание конверта спасет если не много жизней, то хотя бы одну.
Мою.
– Будьте осторожны, – напутствует меня бармен.
– Буду.
– И если вам понадобится помощь… Вы всегда можете найти
меня здесь. И вы всегда можете на меня рассчитывать.
* * *
…Блокнотный листок с дельфином.
Как и следовало ожидать – он оказался абсолютно пуст. Но
большего, чем быть просто бумажным листком на доске declarations d'amour
[48]
, от него и не требовалось. Все это время, с тех пор как Фрэнки
(или бармен по указанию Фрэнки) повесил его на доску, листок выполнял роль
тайного знака. Дорожного указателя, подтверждающего: вы на правильном пути.
То ли благодаря счастливому стечению обстоятельств, то ли
благодаря интуиции, разбуженной и обострившейся под влиянием вируса Мерседес, я
все сделала правильно. Я вписалась в поворот, не проскочила развилки и вовремя
заметила дорожный указатель, за что была вознаграждена желтым конвертом, больше
похожим на бандероль.
Но ничего этого не было бы и интуиция мне нисколько бы не
помогла – не вытащи я из кармана монету с иероглифами. В этом и заключается
главная загадка: как монета из живота рыбы, выловленной у побережья Марокко,
оказалась монетой Фрэнки?
Я всегда верила в случайные встречи, которые меняют судьбу
человека или определяют ее на довольно продолжительное время.
Но не в такие. Это было бы слишком.
Ответ знает Ясин. Ответ может дать Доминик. Но оба они
слишком далеко отсюда, следовательно, и ответа я не получу, придется обходиться
своими силами и своим воображением. А оно-то как раз и нашептывает мне: не
заморачивайся, Сашa, прими произошедшее как данность, рано или поздно все
прояснится.
Рано или поздно. Да.
А пока я должна быть просто осторожной.
На этом настаивал не-Шон. И не просто настаивал: «Cannoe
Rose» я покидаю совсем другим путем, чем тот, которым пришла сюда. Не-Шон
выпускает меня через дверь на кухне, такую же малозаметную, как и кафельная
стена с тайником. Мы лишь на минуту задерживаемся на пороге; отсюда (из-за
света, идущего из кухни)хорошо просматривается маленький глухой двор, он засажен
кустами сирени. Двор полон звуков, которые редко производит человек: легкое
потрескивание, неясный, полный скрытого томления шепот; шуршание, щелчки,
глухие удары. Так разговаривает между собой листва, сплетаются ветви. Так
корни, причмокивая, сосут влагу из почвы, так расправляют крылья насекомые; и
воздух – он сладок и почти осязаем, он то и дело вспыхивает яркими искрами, их
происхождение неясно: то ли это крохотные электрические разряды, предвещающие
грозу, то ли светляки, сбившиеся с пути.
Я вошла под своды бара в сумерках, теперь же стоит ночь.
– Вы на машине? – тихо спрашивает не-Шон.
– Да. Оставила ее неподалеку от входа.
– Сейчас вы пройдете через дворик. В углу – арка и
проход на улицу Арми Ориент. Как только окажетесь на улице, сразу сворачивайте
вправо и идите вперед. Через минуту-две упретесь в Лепик. И снова направо.
– Это все?
– Будьте осторожны. Ваша машина, надеюсь, не слишком
бросается в глаза?
Я тотчас вспоминаю обтекаемые футуристические формы гибрида
«Астон-Мартина», «Порша» и «Феррари».
– Не слишком.
– Отлично. Франсуа приходил сюда пешком.
– Это его не спасло. – Я снова говорю жестокие
вещи, и не-Шон снова прощает меня.
– Вы помните, что я сказал?
– Что я все время должна поворачивать направо.
– Что вы всегда можете положиться на меня.
– Спасибо.
– Удачи…
Сирень будет цвести следующей весной и вряд ли я увижу, как
она цветет. Увидеть – означало бы остаться в Этом городе как минимум месяцев на
семь, еще и еще раз вернуться в «Саппое Rose», включившись в игру «Тайный
агент» (в нее с упоением играет не-Шон). И я полагаю – Фрэнки был не
единственным, кто оставлял информацию в тайнике. Развеселый бар всегда был
наводнен шпионами и сотрудниками конкурирующих спецслужб. Кто-то из них привел
Фрэнки, кто-то – так же, как и Фрэнки, – мог распроститься с жизнью ради
общего дела.
Как правило, остающегося незамеченным.
Как правило, преследующего самые разные, радикально
противоположные и постоянно меняющиеся цели.
Неизменен только бармен.
