– Вот что, Сайрус, – я наклоняюсь к морде кота, и
белые кисточки щекочут мне щеку. – Ты довольно долго находился в
одиночестве, так что несколько лишних минут погоды не сделают. Ведь так, мой
дорогой?
Сайрус кладет голову мне на плечо. Он больше не дрожит;
похоже, мы поняли друг друга. Похоже, я произвожу на котов самое приятное
впечатление, похоже, я умею с ними ладить!.. Весьма обрадованная этим
открытием, я решаю закрепить успех: на границе зала и прихожей стоит банка с
оливками (какая ни есть – все-таки еда!). Оливки наверняка заинтересуют
голодного Сайруса, на некоторое время он отвлечется, и этого времени мне вполне
хватит, чтобы исследовать потайную комнату.
– Смотри, Сайрус, оливки! – Я ловлю себя на том,
что разговариваю с котом так же, как обычно разговаривала с Джамилем и
Джамалем: серьезно и уважительно, без всякого сюсюканья. – Тебе нравятся
оливки?
Кот, аккуратно спущенный на пол, засовывает морду в
жестянку.
– Значит, нравятся. Подожди, я помогу тебе.
С трудом оторвав Сайруса от банки, я вынимаю из нее
несколько оливок и кладу их себе на ладонь. Первые две скрываются в пасти кота,
третья падает на пол. Сайрус устремляется за ней вдогонку, потеряв ко мне
всякий интерес. Вот она, кошачья благодарность!
Но ведь и с Домиником я поступила не лучше.
Попереживав по этому поводу ровно три секунды, я возвращаюсь
в спальню. Только бы потайная комната не пригрезилась мне, только бы…
Потайная комната на месте.
Примерившись, я толкаю лже-стену с тряпками внутрь, и проход
делается шире, за ним меня поджидает темнота. И слегка застоявшийся воздух
долго не проветриваемого помещения. Пустяки, главное, что оттуда не несет
тухлятиной и еще чем-то, заставляющем вспомнить о червях и глинистой почве
кладбища… чушь собачья, в жизни своей я не была на кладбище – ни в России, ни
тем более в Марокко, и как только удалось увернуться? Смерть неблизких
родственников, забытых приятелей, политических деятелей и кинозвезд – все это
было, и, кажется, была гибель парня, которого я считала первой своей любовью
(автокатастрофа), и гибель парня, у которого все одалживали лекции по
французской грамматике (саркома легких), и смерть двоюродного дяди с маминой
стороны (обширный инфаркт, четвертый по счету), и смерть пуделихи Альмочки, не
прожившей и года (чумка), и еще кого-то, и еще, – кто мечтал написать
бестселлер, выиграть в лотерею миллион, эмигрировать в Америку, эмигрировать в
Австралию, прыгнуть с парашютом, купить остров в океане, выйти замуж за
олигарха, жениться на Николь Кидман – и ни разу я не присутствовала на
погребении.
Вот и теперь – если Мерседес мертва, я в очередной раз
пропустила сезон муссонных соболезнований… да-а… не слишком благочестивые
мысли, а местами – так даже откровенно циничные, во всем виновата потайная
комната. И темнота в ней.
Они меня нервируют. Обе.
И будут нервировать до тех пор, пока я не найду выключатель
– должен ведь быть выключатель?..
Выключатель находится слева, на уровне бедра – широкая
плоская клавиша. Я щелкаю по ней, и загораются сразу несколько десятков
крошечных лампочек, вмонтированных в стены в произвольном порядке и на разной
высоте. Они освещают квадратную комнату, ее площадь не слишком велика – метров
двенадцать, не больше. И на этих двенадцати метрах расположены:
стойки с оружием – холодным и огнестрельным;
полки с боеприпасами;
коллекция экзотических предметов, похожих на оружие;
широкий и длинный офисный стол, протянувшийся вдоль двух
стен;
кожаное кресло с высокой спинкой;
железный сейф, им заканчивается левое крыло стола;
лотки и поддоны с папками;
компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором;
мотки проводов, коробки с оборудованием, по поводу их
предназначения у меня нет никаких версий, исключение составляют несколько
плоских хромированных вещиц, по виду – диктофоны.
А еще – внушительных размеров пробковая панель на стене,
густо завешанная фотографиями, журнальными картинками и газетными вырезками.
И коллекция виниловых пластинок в углу.
Пластинки несколько разрушают светлый образ убойного отдела,
о котором я непроизвольно подумала. Или лучше назвать это подразделением
Интерпола?
Лучше – никак не называть.
И потом, я совершенно убеждена, что такое количество оружия
и электроники просто не может принадлежать одному человеку! Тем более –
женщине. Мужчине – куда ни шло, представить в этом интерьере Слободана
(особенно после того, что я узнала о нем) не составит особого труда.
Представить в нем Алекса – уже сложнее, а Доминика и вовсе невозможно. Как
невозможно представить, каким образом весь этот опасный для жизни и здоровья металлолом
оказался здесь. Ведь его должны были пронести в дом, поднять на лифте и при
этом не вызвать подозрений у приникших к глазкам соседей. А о том, что они
время от времени приникают, можно судить по Ширли. И бдительная Ширли ничего не
говорила мне о фальшивой Белоснежке с винчестером, и о фальшивой Покохонтас с
автоматом «Узи», и о фальшивой Пеппи Длинный Чулок с автоматом Калашникова.
Единственный правдоподобный вариант: начинка потайной комнаты прибыла сюда в
ящиках и коробках, удачно имитирующих вещи Мерседес, – в то самое время,
когда она переезжала сюда. Из Нюрнберга или откуда-то еще.
Мне не хочется думать об оружии и не хочется прикасаться к
нему; две снайперских винтовки, стоящие рядом, пять оптических прицелов – ни
один не повторяет друг друга. Три пистолета, два из которых я видела в кино; с
десяток ножей, навевающих мысли о бесконечной и бессмысленной резне в
камбоджийских джунглях; с десяток стилетов – ими можно ковыряться в зубах или
пришпиливать мотыльков к тюлевым занавескам, но это – мое видение стилета, а
никак не видение Мерседес. На то чтобы просто просмотреть папки, ушел бы не
один час, а кресло с электронным регулятором наклона спинки – очень даже
ничего.
Удобное.
Давненько я не сидела в таких замечательных, пахнущих
дорогой кожей креслах.
Давненько я не включала компьютеров.
«MERCHE – MARAVILLOSA!»
[36]
Похоже на клич болельщиков футбольной команды, что-то вроде
«Зенит – чемпион!», похоже на табличку – из тех, что крепят к вагонам, что-то
вроде «Москва – Пекин» или «Штуттгарт – Дюссельдорф». «Merche – maravillosa!»
скрывается под именем пользователя, на картинке слева – желтый утенок, он никак
не вяжется с двумя снайперскими винтовками и десятком ножей.
Чтобы войти в компьютер Мерседес, необходимо ввести пароль.
«Алекс» – набираю я совершенно произвольно. Появившееся
сообщение утверждает, что пароль введен неверно и мне не мешало бы повторить
попытку.
