— Я не могла ничего поделать... — виновато прошептала она.
— Ничего, ничего.
Экономка возвратилась к себе на кухню, что-то бормоча себе под нос, а Оливер сел на резной деревянный стул и притянул Джоди поближе.
— Хватит плакать. Попробуй прекратить. Утри нос и успокойся.
Джоди сделал отважное усилие, но слезы все еще текли по его красному лицу.
— Я н-не могу.
— Что случилось?
— Каролин умирает. Она действительно умирает. Она слаба, как бывало и раньше, и у нее ужасная боль здесь. — Джоди приложил свои грязные руки к животу. — И боль усиливается.
— Где она?
— В страткорийской гостинице.
— Но она написала, что вы возвращаетесь в Лондон.
— Я не позволил ей. — Слезы снова заполнили его глаза. — Я требовал найти Ангуса.
— Ангус возвратился?
Джоди покачал головой:
— Нет. Не к кому было обратиться за помощью, кроме вас.
— Ты вызвал врача?
— Нет, я не знал, что делать. Я поехал к вам...
— Ты думаешь, что она действительно умирает?
С безмолвным отчаянием Джоди снова кивнул. За спиной Оливера открылась и затворилась дверь. Он обернулся и увидел Лиз. Она обратилась к Джоди:
— Почему вы не вернулись в Лондон? — Но он, увидев ее гневное выражение лица, не ответил. — Вы обещали уехать! Твоя сестра сказала, что она отвезет тебя назад! — Ее голос внезапно сорвался. — Она говорила...
Оливер встал, и Лиз замерла, как если бы он выключил ее. Он обратился к Джоди:
— Кто привез тебя сюда?
— Мужчина. Водитель фургона.
— Выйди и жди в кабине. Скажи ему, что я буду через минуту...
— Но мы должны спешить.
Оливер повысил голос:
— Я сказал, что буду через минуту! — Он развернул Джоди к двери и подтолкнул его. — Иди, иди. Скажи ему, что нашел меня.
Удрученный, Джоди послушно с трудом открыл большую входную дверь, которая через мгновение захлопнулась позади него. Оливер посмотрел на Лиз и четко произнес:
— Они не поехали в Лондон, потому что Джоди хотел в последний раз попробовать найти своего брата. А теперь больна Каролин. Вот и все, извини. — Он пересек холл, чтобы забрать пальто. Лиз в отчаянии попробовала остановить его:
— Не уходи.
Он остановился, нахмурившись:
— Но я должен.
— Позвони доктору в Страткори, он позаботится о ней.
— Лиз, я должен идти.
— Действительно ли она так важна для тебя?
Он хотел ответить отрицательно, но передумал:
— Я не знаю. Возможно, да. — Он начал надевать пальто.
— А как же мы? Ты и я?
Он смог только повторить:
— Я должен идти, Лиз.
— Если ты сейчас уйдешь, ты никогда больше не возвратишься сюда.
Это звучало как вызов или блеф. Так или иначе, сейчас это не имело значения. Он попробовал смягчить ее:
— Не говори о том, о чем будешь сожалеть.
— Кто говорит, что я буду сожалеть о чем-то? — Она обхватила себя за плечи, так крепко сжав пальцы, что побелели суставы. Казалось, будто она внезапно замерзла и хочет согреться. — Смотри, как бы тебе не пожалеть. Она собирается замуж, Оливер.
Он надел пальто и принялся неспешно застегивать пуговицы.
— Правда, Лиз?
Его спокойствие вывело ее из себя.
— Она не сказала тебе?! Как интересно! О да, она выходит замуж во вторник! В Лондоне! За очень удачливого молодого биржевого маклера по имени Хью Рашлей! Это забавно, что ты даже не догадывался об этом! Но конечно, она не носила кольцо, которое жених подарил ей в день помолвки, не так ли? Она сказала, что оно слишком большое и что она боится потерять его. Но мне это показалось подозрительным. Разве ты не спросишь меня, откуда я все это знаю, Оливер?
— Откуда ты это все знаешь?
— Моя мать сообщила мне. По телефону вчера утром. Понимаешь, Диана Карпентер — ее самая близкая подруга, поэтому моя мать и знает.
— Лиз, я должен идти, — невозмутимо повторил он.
— Если ты уже потерял свое сердце, вот мой совет: не теряй голову. У вас с ней нет будущего! Ты только выставишь себя дураком!
Он мягко попросил:
— Извинись за меня перед отцом. Расскажи ему, что случилось. Сообщи, что я прошу прощения. — Он открыл дверь. — До свидания, Лиз.
Она не верила, что он не вернется к ней, не обнимет и не скажет ей, что все пустое, что он любит ее, как любил Чарльз, что пусть Каролин Клибурн заботится о себе сама.
Но он так не сделал. Он ушел.
Водитель фургона был крупным краснолицым мужчиной в рабочей одежде. Он был похож на фермера, в фургоне пахло свинарником. В компании с Джоди он терпеливо ждал появления Оливера. Оливер просунул голову в окно:
— Извините, что заставил вас ждать.
— Ничего, сэр, я не спешу.
— Очень любезно было с вашей стороны подвезти мальчика. Надеюсь, что вам не пришлось менять свои планы.
— Нисколько. Я в любом случае должен был выехать из Страткори. Я уже собирался тронуться, когда мальчик попросил, чтобы я довез его до Карнеев. Он был так расстроен, что я не мог его бросить. — Он повернулся к Джоди, погладил его колено большой, похожей на батон колбасы, рукой: — Но теперь все хорошо, малец, теперь ты нашел господина Карнея.
Джоди вышел из фургона.
— Спасибо вам. Я не знаю, что бы я делал, если бы не вы.
— Не бери себе в голову. Возможно, и со мной когда-то будет такая же ситуация. Надеюсь, что с твоей сестрой все будет хорошо. Прощайте, сэр.
— До свидания, — ответил Оливер. — И еще раз большое спасибо. — Когда фургон исчез за поворотом, он взял руку Джоди в свою и сказал: — Пойдем. Нельзя терять время.
Они ехали по дороге, включив фары, словно по волшебству разгоняющие темноту. Все повороты были знакомы Оливеру, он обратился к Джоди:
— Ну, рассказывай.
— Ладно. Каролин снова обессилела, потом она сказала, что ей больно, она вся побледнела и вспотела, и я испугался... я не знал номера вашего телефона... потом...
— Нет. С начала. Начни с письма, которое написала Каролин. Она оставила его на моем столе.
— Она сказала мне, что мы возвращаемся в Лондон. Но я напомнил ей, что она обещала ждать до пятницы. Ведь, возможно, Ангус возвратится в пятницу.
— Это сегодня.
— Я так и сказал. Только попросил подождать до завтра. Она сказала, что лучше, если мы вернемся в Лондон, и написала вам письмо, но в последний момент... согласилась со мной. Она хотела пробыть в гостинице в Страткори только один вечер, а сегодня мы должны были ехать назад в Лондон. Вот мы и поехали в Страткори, госпожа Хендерсон дала нам комнаты, и все шло хорошо до завтрака, потом она почувствовала себя ужасно и сказала, что не может вести машину. Поэтому она осталась в кровати, попробовала съесть завтрак, но сказала, что ее вырвет, а потом началась эта ужасная боль.
