— Люсилла, детка, это мой добрый друг Карлос Макайя. Карлос, это моя племянница Люсилла. А это Джефф…
— Хоуленд, — подсказал ей Джефф.
— Он австралиец. Потрясающе, правда? А теперь давайте присядем и выпьем. Это чай со льдом, но если вы хотите чего-нибудь покрепче, я скажу Серафине, она принесет. Может быть, кока-колы? Или вина? — Пандора засмеялась. — А может быть, шампанского? По-моему, это отличная мысль. Но, пожалуй, для шампанского рановато, будем пить его вечером.
Молодые люди заверили Пандору, что больше всего на свете хотят чаю со льдом. Карлос подвинул кресло Люсилле и сел возле нее. А Джефф, который любил солнце, как ящерица, подошел к балюстраде. Пандора вспорхнула и села рядом, на большом пальце ее правой ноги раскачивалась открытая туфелька на высоком каблуке.
Карлос Макайя налил в стакан чаю со льдом и подал Люсилле.
— Стало быть, вы приплыли с Ивисы?
— Да, сегодня утром.
— И сколько вы там пробыли? — Его английский был безупречен.
— Неделю. Жили у друга Джеффа. Дом изумительно красивый, но без всяких удобств. Потому у нас такой ужасный вид. Мы совсем как дикари. Мне так неловко.
Он ничего не сказал на это, лишь улыбнулся понимающе.
— А перед тем как приплыть на Ивису?
— До Ивисы я жила в Париже. Там и познакомилась с Джеффом. Я учусь, хочу стать художницей. Но в Париже столько интересного, и все нужно посмотреть, всюду побывать, так что успехами пока не могу похвастаться.
— Париж чудесный город. Вы были там в первый раз?
— Нет, я жила там и раньше. В одной семье, помогала по хозяйству и учила язык.
— А как вы попали из Парижа на Ивису?
— Сначала хотели путешествовать на попутных машинах, но потом все-таки решили ехать автобусом. Выйдем, где понравится, снимем у кого-нибудь комнату и живем себе, пока не осмотрим все интересное в округе — соборы, замки, таверны. Потом снова в путь.
— Вы не теряли времени даром. — Он посмотрел на Пандору, оживленно болтающую с Джеффом, который разглядывал ее во все глаза, словно невиданную экзотическую птицу или бабочку. — Пандора сказала, что вы никогда раньше с ней не виделись.
— Никогда. — Люсилла улыбнулась. Вероятно, этот человек — нынешний любовник Пандоры, и, стало быть, сейчас ни к чему углубляться в прошлое, рассказывать, как она убежала в юности из дома, какую беспорядочную жизнь потом вела. — Она всегда была за границей. Ну, то есть жила там.
— А вы живете в Шотландии?
— Да, в графстве Релкиркшир. Там мои родители.
Оба помолчали. Она отпила холодного чаю.
— А вы когда-нибудь бывали в Шотландии?
— Нет. Я два года учился в Оксфорде…
Так вот, значит, откуда его прекрасный английский язык.
— …но в Шотландию так и не выбрался.
— Мы очень хотим, чтобы Пандора приехала повидаться с нами, а она все не едет и не едет.
— Может быть, не любит дожди и холода.
— Не все же время у нас холод и дожди, хотя, конечно, случается.
Он засмеялся.
— Знаете, это чудесно, что вы приехали к ней погостить. А теперь… — Он отодвинул манжету шелковой рубашки и посмотрел на часы. Часы были в массивном золотом браслете, очень красивые и необычные, вместо цифр на циферблате крошечные морские сигнальные флажки. Интересно, подумала Люсилла, это Пандора их подарила ему? Наверное, эти флажки говорят: «Я тебя люблю»… — …а теперь мне пора. Надеюсь, вы извините — работа.
— Да, конечно.
Он снова поднялся.
— Пандора, я должен ехать.
— Боже мой, какая жалость. — Она надела туфельку и спрыгнула с балюстрады. — Но ты хотя бы познакомился с моими гостями. Мы тебя проводим.
— Зачем же всех беспокоить…
— Им все равно надо достать из машины багаж. Они умирают от желания надеть купальники и поплавать. Идемте… — И она взяла его под руку.
Они вернулись к оливе, в тени которой стоял его «БМВ», сказали друг другу «до свидания», он поцеловал Пандоре руку и сел за руль. Включил двигатель, Пандора отступила в сторону, и тут он произнес:
— Пандора…
— Да, Карлос?
— Ты ведь скажешь мне, если передумаешь?
Она ответила не сразу, потом покачала головой:
— Я не передумаю.
Он улыбнулся, пожал плечами, как бы сдаваясь и легко подчиняясь ее решению. Машина тронулась, он на прощание еще раз помахал рукой, выехал за ворота, потом вниз по дороге и скрылся из виду. Они еще постояли, слушая удаляющийся шум мотора, но вот он стал неразличим, только журчала вода в невидимом фонтане да позвякивали колокольчики овец.
«Ты ведь скажешь мне, если передумаешь?»
О чем Карлос спрашивал Пандору? Люсилле вдруг подумалось, что он сделал ей предложение, но она тут же отвергла мысль о браке, слишком это прозаично для столь блистательной и рафинированной пары. Наверное, он уговаривал ее поехать в какое-нибудь экзотическое место, например, на Сейшельские острова или на Таити, где золотой песок и пальмы, пальмы… Это более вероятно. А может быть, просто пригласил поужинать где-нибудь, а ей не захотелось.
Как бы там ни было, Пандора их в эту тайну не посвятит. Карлос уехал, и она, хлопнув в ладоши, принялась оживленно распоряжаться:
— Ну, теперь за дело. Где ваш багаж? Как, и это все? Ни чемоданов, ни кофров, ни коробок со шляпами? Я беру с собой больше, когда уезжаю хотя бы на одну ночь. Ну да все равно, пойдемте…
Она снова поднялась по лестнице, нет, не поднялась, взбежала, и они снова двинулись за ней, Люсилла несла свою кожаную сумку, Джефф тащил два набитых рюкзака.
— Я вас поселю в домике для гостей. Располагайтесь как дома, там вам никто не будет мешать. Я поздно встаю, так что завтрак вам придется готовить самим. Холодильник набит продуктами, а кофе, чай и все прочее в буфете.
Они были снова на веранде под тентом.
— Устраивает это вас?
— Еще бы.
— А часов в девять мы можем поужинать. Что-нибудь холодное, потому что я ненавижу стряпать, а Серафина — это моя прислуга — каждый вечер уходит домой. Но она все приготовит и оставит для нас. Приходите в половине девятого, мы что-нибудь выпьем. А сейчас я пойду посплю немного, вы уж сами устраивайтесь и располагайтесь. Попозже я, может быть, поплаваю, перед тем как одеваться к ужину.
Представив себе Пандору в туалете еще более ошеломляющем, чем ее розовая пижама, Люсилла вспомнила о плачевном состоянии их с Джеффом гардероба.
— Пандора, а ведь нам не во что переодеться. Все вещи грязные. У Джеффа одна-единственная чистая рубашка, да и та не глаженая.
