Но вот теперь, когда позади долгая дорога, когда алмазный солнечный свет щедро льется с высокого хрустального небосвода, а в опущенное окно задувает свежий ароматный ветер и с каждым поворотом дороги открываются новые виды, Ноэль вдруг словно бы заразился волнением Алексы и ощутил какой-то необычный душевный подъем — не собственно счастье, может быть, но что-то похожее на радость жизни, мало чем счастью уступающую. В порыве этой радости он снял руку с баранки и положил ладонь Алексе на колено, и она сразу же прикрыла ее своей ладонью.
— Я не твержу «Смотри, как красиво!», — сказала она, — просто потому, что это слишком банальные слова.
— Я понимаю.
— Когда приезжаешь домой, это всегда событие, а сегодня особенно, потому что со мной ты. Вот о чем я сейчас думала. — Она сплела свои пальцы с его. — Так я еще никогда не приезжала.
Ноэль улыбнулся.
— Постараюсь хорошо себя вести, чтобы не испортить тебе эту радость.
Алекса потянулась и поцеловала его в щеку.
— Я тебя люблю, — сказала она.
А еще через пять минут они уже были на месте: по мосту через речку въехали в деревню, свернули в распахнутые ворота и покатили по подъездной аллее. Проплыли стриженые лужайки, шпалеры рододендронов и азалий, между деревьями промелькнул открывшийся вид на дальние холмы. Ноэль затормозил перед домом, который был ему знаком по фотографии в квартире Алексы, а теперь явился в реальности, тяжелый и основательный, с высоким зимним садом, пристроенным сбоку. Парадная дверь, увитая диким виноградом, была растворена, и не успел еще Ноэль выключить зажигание, как из нее выскочили два спаниеля, не уселись благовоспитанно, красуясь у порога, а скатились вниз по ступеням, звонко лая и разметав уши, — выяснить, кто там приехал. Ларри, бесцеремонно разбуженный, тоже не отставал, забавно тявкая на руках у Алексы, вышедшей из машины.
Почти сразу вслед за спаниелями на крыльцо вышла Вирджиния — в джинсах и белой блузе с открытым воротом она выглядела такой же ослепительной, как в модном столичном наряде в тот единственный раз, когда Ноэль ее видел.
— Алекса, деточка. Я уже заждалась.
Объятия, поцелуи. Разминая затекшие плечи и колени, Ноэль наблюдал эту нежную встречу.
— Ноэль, — Вирджиния повернулась к нему. — Очень рада вас видеть.
Ему тоже достались поцелуи, что было весьма приятно.
— Тяжелая была дорога? Алекса, надо прекратить этот гам. Опусти Ларри на землю, пусть они познакомятся прямо сейчас, в саду, не то он нальет лужи на коврах. Почему вы так поздно? Я жду вас уже несколько часов.
Алекса объяснила:
— Мы останавливались завтракать в Эдинбурге. У Ноэля там живут друзья, Делия и Кейлем Робертсоны, у них очаровательный домик, переделанный из конюшни, в глубине Морей-плейс. Мы бросали им камешки в окно, они проснулись, сошли вниз, впустили нас и угостили яичницей с беконом. И не рассердились, что их разбудили. Надо было мне оттуда позвонить тебе, а я не подумала. Прости.
— Пустяки. Важно, что вы, наконец, здесь. Но нельзя терять ни секунды, в одиннадцать вы должны быть у Ви — попьете с ней кофе до того, как мы все поедем в горы на пикник.
Она сочувственно оглядела Ноэля.
— Бедный человек, вас сразу бросают в глубокую воду. Но Ви так не терпится видеть вас обоих. Вы выдержите? Дорога вас не слишком измотала?
— Нисколько, — успокоил он ее. — Мы менялись за рулем, и кто был свободен, мог вздремнуть…
Он открыл багажник, и Вирджиния изумленно вздернула брови.
— Боже, сколько вещей. Пошли, быстренько все это перетащим…
И вот Ноэль в своей комнате, тут же чемоданы, которые предстоит распаковать. Дверь открыта. Из коридора слышны голоса Алексы и Вирджинии, еще не исчерпанные разговоры. То и дело смех. Ноэль подошел закрыть дверь, ему хотелось побыть минутку в одиночестве, прежде чем снова браться за выполнение общественных обязанностей. Он поведет «субару», такое он получил задание. Возникли какие-то проблемы со скатертями, но он и Алекса едут пить кофе к бабушке Алексы, а позже туда приедет Вирджиния с Эди, после чего вся компания отправится в горы, где состоится праздничный пикник.
Ноэля такая перспектива не пугала, наоборот, он с удовольствием предвкушал все, что должно было произойти в этот знаменательный день. Открыв чемодан, он стал рассеянно раскладывать и развешивать вещи. Повесил смокинг в высокий викторианский гардероб. Порылся и вытащил подарок для Ви, и свои щетки для волос, и сумку с умывальными принадлежностями. Щетки расположил на туалетном столике. Потом зашел взглянуть на ванную. Здесь его ждала великанская ванна семи футов длиной с массивными медными кранами, мраморный пол, высокие, во весь рост, зеркала, пухлые белые банные полотенца, аккуратно сложенные на горячей сушилке. Он ощутил себя нечистым и усталым после ночной езды и, повинуясь порыву, открыл краны, торопливо разделся и принял самую быструю и самую горячую ванну в своей жизни. Сразу взбодрившись, оделся и, застегивая свежую рубашку, подошел к окну полюбоваться видом, который открывался вдали за парком. Пастбища, овцы, холмы. Среди мирной тишины раздался журчащий крик кроншнепа. Прозвучал и затих, и Ноэль попытался вспомнить, когда он в последний раз слышал этот настойчивый, манящий зов. Попытался, но так и не вспомнил.
Вирджиния Эрд — наполовину американка, молодая, энергичная, стильная женщина. Как-то во время деловой поездки в Штаты Ноэль останавливался в доме одного своего сослуживца в штате Нью-Йорк. Дом был типа ранчо, без ограды, окруженный широкой лужайкой, общей с соседями, внутри все продумано и устроено с заботой прежде всего о комфорте и легкости содержания. Прекрасно отапливаемые комнаты, все мыслимые удобства и современные приспособления; казалось бы, погостить пару зимних дней в таком доме — что может быть лучше? А на поверку вышло все не так, потому что хозяйка, хотя и очаровательная женщина, не имела представления о том, как принимать гостей. У нее была оснащенная по последнему слову техники чудо-кухня, в которой она, однако, за все время не приготовила ни одного мало-мальски привлекательного блюда. Как только наступал вечер, все переодевались и ехали ужинать в местный загородный клуб, а в течение дня верхом ее кулинарного искусства была яичница на сковороде или гамбургер из микроволновой печи. Но и это еще не все. В гостиной имелся настоящий камин, но заставленный горшками с зеленью, и соблазнительно мягкие, пухлые кушетки и кресла группировались не перед уютно потрескивающим огнем, а перед экраном телевизора. И все воскресенье, от обеда до вечера, хозяева и гости смотрели футбол, секреты и тонкости которого оказались выше его разумения. К его услугам был еще и второй телевизор, прямо в комнате, и за стеной ванная с душем, углублениями в кафеле для бритвенных принадлежностей и даже с биде; однако самое большое из набора одноцветных полотенец оказалось таким крошечным, что едва прикрывало стыд, и эта мелочь заставила Ноэля с тоской вспомнить о белых, жадно впитывающих влагу купальных простынях у себя дома. Но больше всего страданий и неудобств причиняла пересохшая носоглотка — спать пришлось в натопленной комнате, а окно не открывалось.
