Мы прибыли на пересадочную станцию Сент-Аббат в четверть пятого. Поезд еще двигался вдоль платформы, а мы с Шарлоттой уже стояли у дверей с чемоданами и моим букетом увядших хризантем. Стоило нам лишь сойти с поезда, как на нас налетел порыв неистового западного ветра и я почувствовала соленый и резкий запах моря. На платформе стояли пальмы, листья которых скрипели словно старые сломанные зонты. Носильщик открыл дверь товарного вагона и вытащил оттуда клеть с негодующими курами.
Я знала, что меня должен встретить мистер Томас — владелец единственного такси в Пенмарроне. Феба сказала мне по телефону, что договорилась с ним. Когда мы двинулись в сторону пешеходного моста, я увидела мистера Томаса, который ждал нас, кутаясь в пальто так, словно стояла зима. На голове у него была купленная на барахолке шляпа, которая некогда принадлежала шоферу какого-то аристократа. Помимо такси у него была свиноферма; работая там, он надевал другую шляпу — фетровую и очень старую. Феба, склонная к раблезианскому остроумию, как-то задалась вопросом, какую шляпу он надевает, когда ложится в кровать вместе с миссис Томас, но в ответ на это моя мать поджала губы, опустила глаза и тем самым продемонстрировала, что не считает этот вопрос смешным, поэтому Феба больше не поднимала эту тему.
Нигде не было видно миссис Толливер. Я почувствовала тревогу Шарлотты.
— Может быть, твоя бабушка ждет на той стороне моста.
Поезд, который нигде не задерживался подолгу, уехал. Мы рассмотрели противоположную платформу, но там стояла в ожидании только полная дама с хозяйственной сумкой. Миссис Толливер не было.
— Может быть, она сидит в машине на площади перед станцией. Сейчас слишком холодно, чтобы ждать на улице.
— Надеюсь, она не забыла, — отозвалась Шарлотта.
Ситуацию прояснил мистер Томас.
— Здравствуйте, моя милая, — воскликнул он, подойдя к нам и взяв у меня чемодан. — Как поживаете? Рад видеть вас вновь. Как добрались?
Затем он поглядел на Шарлотту.
— Ты — внучка миссис Толливер, не так ли? Очень хорошо. Я должен забрать вас обеих. Отвезем девочку в Уайт-Лодж, а затем вас к мисс Шеклтон. Вы ехали вместе?
— Да, мы встретились в поезде.
— Ваша тетушка была бы рада приехать сама, но из-за этой проклятой руки она не может водить машину. Пойдем, — он повернулся к Шарлотте, — ты тоже давай мне свой чемодан: два легче нести, чем один.
Подхватив наш багаж, он зашагал по ступенькам через мост, мы с Шарлоттой следовали за ним. Устроившись на вылинявших кожаных сиденьях его такси, где всегда слегка попахивало свиньями, я спросила:
— Надеюсь, миссис Толливер ничего себе не сломала?
— Нет, что вы, с ней все мило.
В Корнуолле «мило» означает «хорошо».
— С ней все в порядке. Просто не было смысла гонять две машины… — С этими словами он включил двигатель, и такси, фыркнув пару раз, завелось и понеслось на холм в сторону главной дороги.
Я откинулась назад и почувствовала раздражение. Возможно, одно такси на двоих для нас с Шарлоттой — это самое разумное решение, но было бы куда радушнее, если бы миссис Толливер сама приехала на станцию, чтобы встретить внучку. В конце концов до станции всего лишь пара миль. Шарлотта сидела и смотрела в окно, отвернувшись от меня, подозреваю, она опять сдерживала слезы. Я понимала ее.
— Это была неплохая идея — заказать нам одно такси, правда? — я старалась, чтобы эти слова прозвучали радостно, словно я действительно одобряла это.
— Пожалуй, — ответила она, не оборачиваясь.
Как бы там ни было, мы приехали и теперь неслись по главной дороге в этот ветреный день, спускаясь с холма в тени дубов. Проехали мимо ворот бывшей усадьбы местного помещика и въехали в деревню. Здесь ничего не изменилось. Вновь поднявшись на холм, мы миновали коттеджи, магазинчики, старика, выгуливавшего собаку, бензоколонку и паб. Затем свернули на дорогу, которая вела к церкви, морю, небольшой старой дубраве, ферме с ее темно-серыми строениями и, наконец, к распахнутым белым воротам Уайт-Лодж. Мистер Томас с ужасным скрежетом притормозил и свернул в эти ворота. Мы оказались на коротком участке дороги под склоненными кронами деревьев, и я увидела выметенные обочины и живые изгороди из увядших гортензий. Мы обогнули их заросли и двинулись по посыпанной гравием дорожке, проложенной перед домом. Это был основательный беленый каменный дом. По его стене вилась глициния, доходившая до окон верхнего этажа. К закрытой парадной двери вели каменные ступени. Мы все вышли из такси, и мистер Томас поднялся по ступеням и позвонил в колокольчик. Внезапный порыв ветра подхватил увядшие листья и закружил их в водовороте у наших ног. Спустя несколько мгновений дверь отворилась и на пороге появилась миссис Толливер. Спускаясь к нам, она выглядела точно такой, какой я ее помнила: гладко уложенные седые волосы и тонкая, элегантная фигура. Ее губы были искусно сложены в приветливую улыбку.
— Шарлотта, ну вот ты и приехала, — с этими словами она наклонилась, чтобы поспешно поцеловать девочку, и снова выпрямилась. Я высокого роста, но она была выше меня.
— Пруденс, как я рада тебя видеть. Ничего, что вам пришлось ехать в одном такси?
— Конечно, ничего страшного. Мы встретились в поезде еще в Лондоне, так что весь путь проделали вместе.
— О, как замечательно. Шарлотта, это твой чемодан? Пойдем. Тебе надо вымыть руки, затем мы попьем чаю. Миссис Карноу испекла бисквит. Надеюсь, ты любишь бисквит?
— Да, — проговорила Шарлотта, но ее ответ прозвучал неубедительно. Судя по всему, она терпеть не могла бисквит и предпочла бы рыбные палочки и чипсы.
— Пруденс, я надеюсь, ты найдешь Фебу в добром здравии. Может быть, вы как-нибудь заглянете к нам на обед. Как поживает твоя матушка?
— С ней все в порядке.
— Я еще расспрошу тебя о новостях в другой раз. Пойдем, Шарлотта.
— До свидания, — попрощалась со мной Шарлотта.
— До свидания, Шарлотта. Приходи нас проведать.
— Да, я приду.
Я подождала у такси, пока они не поднялись наверх и не скрылись в дверях. Миссис Толливер несла чемодан, а Шарлотта осторожно ступала на своих каблучках, все еще сжимая в руке комиксы. Она не обернулась, чтобы помахать. Дверь за ними закрылась.
Глава 2
Казалось очень несправедливым, что десятилетней Шарлотте был уготован такой прохладный прием, а меня, вполне самостоятельную женщину двадцати трех лет от роду, ожидали Феба и Холли-коттедж. Там не было подъездного пути, только посыпанный гравием участок между воротами и домом. В саду росло множество георгинов и хризантем, входная дверь была распахнута и впускала в дом вечерний бриз, а в окне над лестницей, словно приветствуя гостей, колыхалась на ветру розовая ситцевая занавеска. Феба появилась, едва такси въехало в ворота. Ее левую руку покрывал громоздкий белый гипс, зато правой она махала изо всех сил, приветствуя нас, и бежала навстречу так проворно, что мистер Томас едва ее не сбил. Я выскочила из машины, не дождавшись, пока она окончательно остановится, и тут же попала в однорукие объятия Фебы. В ответ я обняла ее за двоих.
