— А Том не возражал?
— Да вроде бы нет. Скорее, он был доволен. По дороге мы где-то остановились возле небольшого парка, и там он погулял. Мы покачались на качелях, поиграли в песочек. К нему подошла собачка и поговорила с ним. Потом пошел дождь, так что я купил ему печенье, мы сели в машину и вернулись в Лондон. Я отвез его к себе домой.
— Я не знаю, где ты живешь.
— По-прежнему в Фулеме. Тот еще район. Ты там никогда не была, я знаю. Но это не квартира для жилья, а место работы. Полуподвал, довольно неприглядное местечко, и хотя я договорился с одной солидной женщиной родом из Вест-Индии, живущей на втором этаже, что она будет приходить и убирать квартиру раз в неделю, думаю, что от этого лучше не станет. Во всяком случае, я привез туда Тома, и он, к моему облегчению, уснул у меня на кровати. Затем я позвонил Арчерам.
Рассказал он все это легко, как бы мимоходом. Оливер никогда не знал нравственных сомнений и страха причинить боль другим, но Виктории чуть не стало дурно.
— Оливер, ну как ты мог?
— А что такого? Почему бы мне не взять его с собой? В конце концов, он мой ребенок.
— Но она, наверное, беспокоится, места себе не находит.
— Я же сказал ее девушке, как меня зовут. Миссис Арчер знает, что он со мной.
— Но…
— Знаешь, что я тебе скажу? Ты сейчас очень напоминаешь мне мать Жаннетт. Можно подумать, что у меня в голове одни только дурные намерения. Как будто я хочу навредить своему ребенку, вышибить ему мозги, ударив головой о кирпичную стену, или что-то в этом роде.
— Я вовсе так не думаю. Просто мне очень ее жаль.
— Не нужно ее жалеть.
— Но она хочет, чтобы он был с ней.
— Да, конечно, хочет, но я сказал ей, что пока я сам буду о нем заботиться.
— А можешь ли ты? Я имею в виду по закону. Не обратится ли она в полицию, к адвокатам или в верховный суд?
— Она уже угрожала мне обратиться во все эти инстанции. Судебная тяжба, суд по делам опеки — все это в течение десяти минут она вдалбливала мне в голову. Но, видишь ли, она ничего не может сделать. И никто не может. Он мой ребенок. Я его отец. И я не преступник и имею полное право заботиться о нем.
— Но в этом-то все и дело. Ты не сможешь заботиться о нем.
— Все, что от меня требуется, — это обеспечить ему дом, приличное содержание и условия для его воспитания.
— В полуподвале в Фулеме?
Наступило долгое молчание, пока Оливер задумчиво и с особым тщанием тушил сигарету в пепельнице.
— Вот почему, — наконец сказал он, — я здесь.
Итак, все сказано. Карты раскрыты. Вот почему он приехал к ней.
— По крайней мере, теперь ты честен со мной, — сказала она.
— Я всегда честен, — возмутился Оливер.
— Ты хочешь, чтобы я заботилась о Томе?
— Мы могли бы заботиться о нем вместе. Ты ведь не хочешь, чтобы я отвез его в мою сырую грязную квартиру?
— Я не могу заниматься с ним.
— Почему?
— Я работаю. Я каждый день хожу на работу. И в моей квартире нет комнаты для ребенка.
— И еще — что скажут соседи? — ехидно подсказал он.
— Соседи тут ни при чем.
— Можешь сказать им, что я твой кузен из Австралии. Можешь также сказать, что Том мой сын от туземной женщины.
— Брось свои шуточки, Оливер. Ничего смешного тут нет. Ты украл собственного ребенка. Почему он не заливается горючими слезами от горя и испуга, мне совершенно непонятно. Миссис Арчер очень расстроена, это очевидно, так что в любой момент мы можем ожидать у нашей двери полицию, а ты только и делаешь, что отпускаешь дурацкие шуточки.
Лицо его стало серьезным и замкнутым.
— Если ты вправду так думаешь, тогда я заберу мальчика и уеду.
— Да не в этом дело. Просто ко всему случившемуся ты должен отнестись серьезно.
— Хорошо. Буду серьезен. Посмотри на меня, сейчас у меня самый серьезный вид.
Виктория даже не улыбнулась.
— Ладно, не злись. Я никогда бы к тебе не приехал, если б знал, что ты так рассердишься.
— Я не знаю, зачем ты вообще приехал.
— Потому что считал тебя как раз тем человеком, который мне поможет. Я думал о тебе и хотел сначала позвонить, но потом я представил себе, как к телефону подходит незнакомый мне человек или, что еще хуже, чопорный муж — и что я ему скажу? «Говорит Оливер Доббс. Известный писатель и драматург. У меня с собой маленький ребенок, заботу о котором я хочу поручить вашей жене». Вряд ли это было бы приятным сюрпризом.
— А что бы ты сделал, если бы меня не было дома?
— Не знаю. Придумал бы что-нибудь. Но ни за что не повез бы Тома обратно к Арчерам.
— Возможно, тебе бы пришлось вернуться к ним. Ты не можешь обеспечить ему надлежащий уход.
Но Оливер перебил ее, словно не слышал, что она ему говорила.
— Послушай, у меня есть план. Я уже говорил тебе, что положение Арчеров весьма шаткое, но все же можно предположить, что они разовьют бурную деятельность. А это может осложнить нам жизнь. Думаю, нам нужно уехать из Лондона. Ненадолго, конечно. В Бристоле скоро пойдет моя пьеса, но там мне делать уже нечего. Я сделал все, что мог. Премьера состоится в понедельник, а после этого о ней будут судить критики и широкая публика. Так что давай уедем. Ты, я и Том. Просто дадим деру. Махнем в Уэльс или на север Шотландии, или в Корнуолл навстречу весне. Мы…
Виктория смотрела на него и не верила своим ушам. Она была возмущена, оскорблена, потрясена до глубины души. Он что, воображает — в самом деле воображает, — что у нее нет ни капли гордости? Ему даже в голову не приходит, какую страшную боль он причинил ей! Три года назад Оливер Доббс исчез из ее жизни, одним махом разбив все, оставив ее в полном одиночестве собирать в меру своих сил разлетевшиеся осколки. А теперь она снова ему понадобилась — для того, чтобы заботиться о его ребенке. И вот он уже сидит и строит планы, стараясь соблазнить ее, уверенный в том, что рано или поздно ему удастся сломить ее сопротивление.
— Никаких туристов, свободные дороги. Нам даже не придется регистрироваться в гостиницах, которые сейчас нуждаются в постояльцах, и поэтому будут принимать нас с распростертыми объятиями…
Он продолжал строить планы, рисуя картины синих морских просторов и полей, поросших желтыми нарциссами, извилистых проселочных дорог — такое вот беспечное бегство от досадных осложнений. А она слушала и дивилась его эгоизму. Ради минутной прихоти он увез своего сына. Захотел какое-то время подержать его подле себя. Но ему нужен человек, который заботился бы о ребенке. И вот, пожалуйста, Виктория. Все очень просто, как незамысловатая арифметическая задача.
