На две трети аудитория состояла из разодетых в пух и прах родителей и родственников учениц. Матери красовались в выходных шляпах, белых перчатках, цветастых шелковых платьях и туфлях на высоких каблуках; отцы по большей части были одеты в темные костюмы, среди них попадались и мужчины в военной форме. Младшие братья и сестры воспитанниц тоже были одеты нарядно: девочки — в батистовых блузках и сарафанчиках, с лентами в волосах, мальчики — в щегольских матросских костюмчиках. Самым маленьким было жарко и скучно, и зал беспрестанно оглашался их жалобным хныканьем,
В зале находились и Кэри-Льюисы — Эдгар с Дианой, а также адвокат мистер Бейнс с женой. Маленьких детишек Бейнсов не было, их предусмотрительно оставили дома с няней.
Переднюю часть зала заполняли ученицы; впереди на низеньких скамейках сидели девочки из младших классов, в самой глубине — выпускницы. Все они были в форменных «праздничных» нарядах: кремовое чесучовое платье с длинными рукавами и черные шелковые чулки. Лишь немногим избранным было позволено шиковать в белых носках. На крайнем месте в каждом ряду сидела учительница в академической черной мантии. Но даже эти архаичные облачения выглядели сегодня празднично, потому что учительницы надели каждая поверх мантий свои университетские капюшоны с цветной шелковой подкладкой — то рубиново-крас-ной, то изумрудно-зеленой, то сапфирно-голубой,
Джудит, которая сидела в последнем ряду, отогнула обшлага рукава и посмотрела на часы. Без двух минут два. Старшая ученица, Фреда Робертс, уже, наверно, направилась в кабинет директрисы, чтобы пригласить в зал президиум, и через минуту его члены займут свои места на возвышении. Джудит была старостой, но счастливо избежала почетной должности старшей ученицы школы. Помня Диэдри Лидингем, она этому только радовалась. Позади нее какой-то малыш ерзал на своем месте, изнывая от неудобства, духоты и скуки. «Я хоцу пи-ить!» — захныкал он и тут же раздалось грозное шиканье.
Джудит пожалела его. Выпускной день всегда был тяжелым испытанием, и ничего не менял даже тот факт, что это ее последний выпускной день, ибо ей восемнадцать и она прощается со школой навсегда. Платье из чесучи не пропускало воздуха, и она вся вспотела. Чтобы отвлечься, она постаралась думать о хороших, радостных событиях, уже произошедших или ожидающихся в ближайшем будущем.
Самым важным был вопрос о поступлении в университет; Джудит надеялась, что сдала вступительные экзамены хорошо. Результаты еще не бьии известны, но мисс Катто верила в успех и уже начала приготовления к зачислению Джудит в Оксфорд.
Но даже если все пойдет намеченным путем, с Оксфордом получится не раньше, чем через год: уже заказан билет на корабль в Сингапур, на октябрьский рейс, и по крайней мере десять месяцев Джудит проведет со своей семьей. Когда-то, годы тому назад, она стояла, склонившись над парапетом пензанской набережной, наблюдала за тем, как серые волны с плеском накатывают на усыпанный галькой берег, и твердила себе:
«Не пытайся решить все одним махом, распланировать сразу всю жизнь наперед, думай только о том, что будет завтра, а до остального надо еще дожить. Сначала надо закончить школу, сдать экзамены, потом вернешься на Восток к маме, папе и Джесс».
Сейчас Джесс уже восемь. Джудит не могла дождаться, когда увидит всех их.
Но до поездки в Сингапур ее тоже ждет много приятного. Окончание школы, долгожданная свобода, летние каникулы. На каникулы у нее были такие планы: две недели в августе провести в Порткеррисе с Хетер Уоррен и ее родителями, а потом, может быть, съездить к тете Бидди. Сроки визита, однако, не были еще определены, «Ты просто позвони и сообщи, когда захочешь приехать, — писала ей Бидди в письме. — В общем, жду тебя в любое время».
В противном случае — Нанчерроу. А это значит — Эдвард.
Сидя в душном школьном зале, Джудит предалась блаженным грезам. То, что произошло в Рождество: неожиданные ласки Эдварда за задернутыми портьерами бильярдной, ее детское неприятие их и то, как он уладил все это несчастное недоразумение, — все это говорило в его пользу, и она призналась себе, что влюблена. Удивительно, как такой привлекательный, такой желанный мужчина может быть одновременно таким разумным, отзывчивым и терпеливым. Ведь это благодаря ему тот безобидный на первый взгляд инцидент не вылился в безобразную, постыдную катастрофу, прошел тихо и незаметно, словно вода реки под мостом. Признательность к Эдварду лишь подливала масла в пламя ее любви.
Сыграла свою роль и разлука — словно ветер, способный погасить слабый огонек свечи, но сильное пламя лишь раздувающий еще ярче. Джудит не видела Эдварда с января. Пасхальные каникулы он провел на ранчо в Колорадо, куда его пригласил товарищ по университету, блестящий студент-американец, сумевший заполучить право на стипендию в Кембридже. Из Саутгемптона друзья доплыли до Нью-Йорка на «Королеве Марии», а оттуда отправились поездом в Денвер. Это звучало безумно романтично, и хотя Эдвард не слишком любил писать письма, он все же послал Джудит пару ярких цветных открыток, на которых изображались Скалистые горы и краснокожие индейцы, торгующие корзинами. Она хранила эти драгоценные сувениры между страниц своего дневника, вместе с фотографией Эдварда, похищенной из фотоальбома Лавди. (Если та и заметила пропажу, то ничего ей не сказала.) В настоящий момент Эдвард находился на юге Франции, он укатил туда прямо из Кембриджа с компанией друзей — погостить на вилле чьей-то тетушки.
Рассказывая девочкам об этом предприятии, Диана вся сотрясалась от смеха и изумленно качала головой.
— Надо же какой он везучий! Мало того, что он ухитряется завести себе богатых друзей, так у всех у них имеются виллы в самых экзотических точках земного шара. Более того — его приглашают туда в гости. Молодчина, конечно, но мы-то остаемся с носом. Однако все это пустяки. Будем надеяться, что на несколько летних дней он все же почтит родной дом своим присутствием.
Джудит была ничуть не против. Она нетерпеливо жаждала увидеть Эдварда снова, и это ожидание наполняло ее дни тайной радостью.
Другим приятным сюрпризом было то, что мистер Бейнс дал Джудит добро на покупку собственного небольшого автомобиля, В пасхальные каникулы, томясь без Эдварда, который развлекался на ранчо в Колорадо, она от нечего делать выучилась водить и — нероятно, но факт — сдала экзамен на права с первого раза. Но в Нанчерроу не очень-то просто было найти транспорт, чтобы усовершенствовать новоприобретенные навыки. О «бентли» Дианы, «даймлере» полковника не могло быть и речи: к этим шикарным автомобилям Джудит даже прикасаться боялась, а водить громадный, старинный «охотничий фургон» — все равно что водить автобус.
Она рассказала о своих затруднениях мистеру Бейнсу:
— Получается, что если я хочу съездить за какой-нибудь безделицей в Пензанс, то мне приходится ждать, пока кто-нибудь соберется туда на машине и подбросит меня, а это не всегда бывает удобно.
Листер Бейнс выслушал ее с полным сочувствием.
— Понимаю, понимаю, — проговорил он и погрузился в молчание, обдумывая проблему, а потом принял решение.
