— Это неправда! Ничего подобного! Я хочу, чтобы они были со мной! Я хотела этого с того самого момента, как приехала сюда!
— Так забери их, ты, симулянтка!
Он тоже вскочил, и они выкрикивали оскорбительные слова так, будто их разделяла целая пустыня, а не три фута некошеного газона.
— Именно так я и собираюсь поступить! Именно так, уж поверь мне!
— Поверю, только когда увижу своими глазами!
Она развернулась и бросилась к машине, но тут вспомнила, что забыла сумочку на столе в кухне. В слезах, она побежала назад и ворвалась в дом, спеша забрать ее, прежде чем Юстас снова доберется до нее. Потом вернулась в машину и, яростно газуя, кое-как развернулась на тесном дворе фермы и вырулила на проселок. Мотор взревел, из-под задних колес взметнулись брызги гравия.
— Вирджиния!
Сквозь слезы она разглядела в зеркале заднего вида Юстаса, стоящего на дороге далеко позади. Она вдавила в пол педаль газа и выскочила на главную дорогу, даже не посмотрев, не приближается ли другая машина. К счастью, других машин не было, однако она не сбавляла скорость до самого Порткерриса. Она пронеслась через город, бросила машину в запрещенном месте у самой адвокатской конторы и ринулась внутрь.
На этот раз Вирджиния не стала звонить и дожидаться мисс Леддра, а влетела словно ураган через приемную в кабинет мистера Уильямса, настежь распахнув дверь. Он как раз обсуждал с властной пожилой дамой, приехавшей из Труро, седьмой вариант ее завещания, когда грубое вторжение Вирджинии прервало их переговоры.
И адвокат, и его клиентка застыли в молчании, раскрыв рты. Мистер Уильямс пришел в себя первым и попытался встать на ноги.
— Миссис Кейли!
Но прежде чем он успел вымолвить еще хоть слово, Вирджиния швырнула ключи от Бозифика к нему на стол и выпалила:
— Я его беру. Прямо сейчас. И вселяюсь, как только приедут мои дети.
4
Элис сказала:
— Ты уж прости меня, Вирджиния, но, по-моему, ты делаешь ужасную ошибку. Более того, это классическая ошибка, которую совершают миллионы людей, когда внезапно ощущают себя одинокими. Ты действуешь импульсивно, необдуманно…
— Я все обдумала.
— Но у детей все в порядке, ты же знаешь, они прекрасно ладят с няней и твоей свекровью. Жизнь, которую они ведут, является естественным продолжением их жизни в Кирктоне, и благодаря этому они ощущают себя в безопасности. Их отец умер и, конечно, детей ждут перемены. Но если уж им суждено случиться, пусть это произойдет постепенно, не сразу. Дай Каре и Николасу время привыкнуть к этой мысли.
— Они мои дети!
— Но ты никогда не занималась ими. Никогда не заботилась о них сама, за исключением разве что коротких пауз, когда няня по вашему настоянию отправлялась в отпуск. Ты с ними измучишься, и я не думаю, Вирджиния, что к настоящему моменту ты физически достаточно окрепла, чтобы самой ухаживать за детьми. В конце концов, ты приехала сюда, чтобы оправиться после той ужасной простуды, чтобы прийти в себя, побыть в тишине и покое, отвлечься от того ужаса, который тебе пришлось пережить. Не лишай себя этой возможности. Силы понадобятся тебе, когда придет время вернуться в Кирктон, связать оборванные нити и научиться жить без Энтони.
— Я не собираюсь в Кирктон. Я переезжаю в Бозифик. Я уже внесла арендную плату за первую неделю.
Смирение на лице Элис сменилось раздражением.
— Не будь смешной! Если уж ты непременно решила привезти детей, то забирай их и живи с ними здесь, но, бога ради, позволь няне приехать тоже!
Еще вчера эта мысль наверняка показалась бы Вирджинии соблазнительной. Но сегодня она не хотела и думать об этом.
— Я уже все решила.
— Но почему ты мне ничего не сказала? Почему не обсудила все со мной?
— Я не знаю. Просто мне показалось, что я должна это сделать сама.
— И где находится твой Бозифик?
— По дороге на Лэнион… Он виден с дороги, там есть нечто вроде башенки…
— Это тот дом, где жил Обри Крейн? Но, Вирджиния, он просто ужасен! Там кругом одни болота и скалы и постоянно свищет ветер. Вы будете полностью отрезаны от мира!
Вирджиния попыталась обратить все в шутку.
— Ты будешь нас навещать. Будешь проверять, не совсем ли я спятила, оказавшись наедине с детьми.
Но Элис не было смешно, и Вирджиния, видя, как та нахмурилась и неодобрительно поджала губы, потрясенно узнала выражение, частенько возникавшее на лице матери. Казалось, будто Элис вдруг перестала быть подругой Вирджинии, пусть и старшей, а перешла на сторону ее родителей и с высоты своей непогрешимости пыталась убедить Вирджинию в том, что ее планы — полная чушь. Собственно, в этом не было ничего неожиданного. Она познакомилась с Ровеной Парсонс за много лет до рождения Вирджинии, а поскольку ей не пришлось растить собственных детей, ее взгляды и убеждения сохранились в прежнем закоснелом виде.
Наконец она сказала:
— Мне вовсе не хочется ставить тебе палки в колеса, ты же понимаешь. Но я знаю тебя всю твою жизнь и не могу сейчас устраниться и наблюдать, как ты делаешь глупости.
— Что такого глупого в том, чтобы провести каникулы с собственными детьми?
— Дело не только в этом, Вирджиния, и ты это знаешь. Если ты увезешь их от леди Кейли и от няни без их согласия, которого тебе вряд ли удастся добиться, ты положишь начало целой череде неприятностей.
При мысли об этом у Вирджинии засосало под ложечкой.
— Я понимаю.
— Няня, скорее всего, поднимет страшный шум и будет грозить увольнением.
— Я знаю.
— Твоя свекровь сделает все, что в ее силах, чтобы остановить тебя.
— И это я знаю тоже.
Элис смотрела на нее, как на незнакомку. Затем, ни с того ни с сего, пожала плечами и усмехнулась, словно умывая руки.
— Одного я никак не пойму: что заставило тебя так поспешно принять решение?
Вирджиния ничего не сказала о встрече с Юстасом Филипсом и теперь не собиралась касаться этой темы.
— Ничего. Ничего особенного.
— Наверное, все дело в морском воздухе, — сказала Элис. — Просто удивительно, что он делает с людьми.
Она подняла с пола упавшую газету и стала аккуратно свертывать ее в трубочку.
— Когда ты едешь в Лондон?
— Завтра.
— А что с леди Кейли?
— Позвоню ей вечером. И еще… Элис, извини меня. И спасибо тебе за то, что была так добра ко мне.
— Я вовсе не была добра. Я тебя раскритиковала, вместо того чтобы поддержать. Наверное, дело в том, что ты все еще кажешься мне совсем юной и беспомощной. Я ощущаю ответственность за тебя.
