Приобретённая шхуна была названа «Аляской» в связи с направлением, по которому сна должна была следовать. Согласно выработанному маршруту, «Норденшельду» предстояло повторить путь, пройденный «Вегой», а второму кораблю — совершить кругосветное плавание в противоположном направлении: достигнуть Восточно-Сибирского моря, обогнув полуостров Аляску и пройдя через Берингов пролив. Благодаря этому удваивались шансы найти шведскую экспедицию, если она попала в беду, или обнаружить её следы, если она погибла. В то время как один корабль пойдёт по следам экспедиции Норденшельда, другой отправится ей навстречу.
Эрик, которому принадлежал этот план, нередко спрашивал себя, какой из двух маршрутов предпочесть, и в конце концов остановился на втором.
«Норденшельд», — размышлял он, — отправится тем же путём, что и «Вега». Необходимо, чтобы первую часть плавания он проделал столь же успешно и хотя бы обогнул мыс Челюскина. Но кто поручится в том, что ему удастся зайти так далеко? Ведь подобная попытка увенчалась успехом только один раз! С другой стороны, по последним данным, «Вега» находилась не более чем в двухстах или трехстах лье от Берингова пролива. Значит, идя навстречу ей этим путём, есть больше шансов найти потерявшуюся экспедицию. «Норденшельд» даже при самых благоприятных условиях вряд ли догонит «Вегу» раньше чем через несколько месяцев. Но те, кто отправятся в противоположном направлении, не могут разминуться с «Вегой», так как она плывёт вдоль сибирского побережья, если только, разумеется, она ещё существует. Итак, по мнению Эрика, главная задача состояла в том, чтобы поскорее встретить «Вегу» и тем самым поскорее отыскать Патрика О'Доногана.
Доктор и Бредежор полностью согласились с его доводами.
Тем временем работы по снаряжению «Аляски» шли полным ходом: готовились запасы продовольствия, шилась тёплая одежда по специальным указаниям на основе имеющегося опыта; подбирался экипаж из лучших матросов, привычных к холоду: не раз ходивших на рыбную ловлю к берегам Исландии или Гренландии. И, наконец, учредительным комитетом был приглашён в качестве капитана лейтенант Марсилас, офицер шведского флота, служивший в одной из мореходных компаний, которому часто приходилось совершать рейсы в арктических широтах. Его первым помощником в звании старшего офицера был назначен Эрик. Выбрав его на эту должность, комитет оценил проявленную им энергию при подготовке экспедиции и принял во внимание наличие у него диплома капитана дальнего плавания. Младшими офицерами были утверждены испытанные моряки Бозевиц и Кьеллкист.
«Аляске» следовало, кроме того, запастись взрывчатыми веществами, чтобы в случае необходимости можно было прокладывать путь через льды, и значительным количеством антицинготных средств для борьбы с этой болезнью, распространённой на Крайнем Севере. Установленный на корабле калорифер [90]
должен был поддерживать в жилых помещениях на всем пути следования ровную температуру, а портативная обсерватория под названием «вороньё гнездо», поднятая на верхушку грот-мачты [91]
, в районе плавучих льдов — предупреждать о появлении айсбергов. По предложению Эрика, эту обсерваторию снабдили мощным электрическим прожектором, который получал питание от пароходного двигателя. Прожектор предназначался для того, чтобы освещать путь «Аляске» по ночам. На борт были погружены семь лодок, в том числе два китобойных бота и паровой катер, шесть саней, лыжи для каждого участника экспедиции, а также четыре пушки Гатлинга, тридцать магазинных винтовок и боевые припасы.
Все эти приготовления подходили к концу, когда из Нороэ прибыли маастер Герсебом и его сын Отто вместе с большим псом Клаасом и попросили оказать им честь, зачислив рядовыми матросами на «Аляску». Из письма Эрика они узнали, какая глубокая заинтересованность привлекла его к этому путешествию, и они хотели разделить с ним все опасности. Маастер Герсебом заявил, что он может быть полезен как знаток прибрежной полосы Гренландии, а его пёс Клаас — в качестве вожака собачьей упряжки при передвижении на санях. Что касается Отто, то он мог только сослаться на свою геркулесову силу и безграничную преданность. Благодаря поддержке доктора и Бредежора, всех троих приняли на корабль.
К началу февраля 1879 года сборы были закончены. «Аляска» имела в запасе целых пять месяцев, чтобы дойти к концу июня до Берингова пролива, как раз к тому времени, которое считается наиболее благоприятным для его прохождения. Ей предстояло плыть к проливу кратчайшим путём, то есть через Средиземное море, Суэцкий канал, Индийский океан и Китайские моря [92]
, заходя поочерёдно для погрузки угля в порты — Гибралтар, Аден, Коломбо, Сингапур, Гонконг, Иокогаму и Петропавловск-на-Камчатке.
Со всех этих стоянок «Аляска» должна была телеграфировать в Стокгольм. Условились, что если во время очередного перехода поступит известие с «Веги», то «Аляске» будет об этом незамедлительно сообщено по месту предстоящей стоянки.
Рейсу «Аляски» в арктических водах должно было предшествовать плавание по тропическим морям и вдоль материков, наиболее щедро обогреваемых солнцем. Такой маршрут был избран не ради удовольствия пассажиров, а в силу крайней необходимости: он обеспечивал достижение Берингова пролива наикратчайшим путём и сохранение до последней минуты телеграфной связи, со Стокгольмом.
Но возникло одно непредвиденное осложнение, которое могло задержать отъезд. Судно так хорошо и тщательно было подготовлено к рейсу, что почти все собранные средства оказались исчерпанными и могло не хватить денег для самой экспедиции. Ведь предстояли значительные траты на покупку угля; неизбежны были и другие необходимые расходы. Пришлось провести дополнительную подписку для сбора недостающих средств. Подписка была объявлена 2 февраля, а несколькими днями позже учредительный комитет взволновали два одновременно прибывших заказных письма.
Первое было от господина Маляриуса, школьного учителя в Нороэ, лауреата Ботанического общества. В конверте оказался билет в сто крон и просьба принять его на «Аляску» в качестве естествоиспытателя.
Во втором письме был чек на двадцать пять тысяч крон и лаконическая записка:
«Аляске» от Тюдора Броуна с условием, что он будет её пассажиром».
12. НЕОЖИДАННЫЕ ПАССАЖИРЫ
Просьба Маляриуса, такая убедительная и скромная, не могла не быть принята благожелательно учредительным комитетом. Её единодушно одобрили, и достойный педагог, чья научная репутация как ботаника была более значительной, чем он сам это предполагал, получил должность естествоиспытателя в составе экспедиции.
Что же касается условия, выдвинутого Тюдором Броуном при внесении двадцати пяти тысяч крон, то в первую минуту доктор Швариенкрона и Бредежор хотели его отвергнуть, но, когда друзья попытались мотивировать свой отказ, они почувствовали, что это не так-то просто. И в самом деле, какую вескую причину они могли выставить перед учредительным комитетом, чтобы потребовать отклонения столь солидного взноса? Такую причину трудно было найти. Да, Тюдор Броун принёс доктору Швариенкрона свидетельство о смерти Патрика О'Доногана, а теперь оказывалось, что Патрик О'Доноган жив. Но где же тут доказательство злого умысла Тюдора Броуна? Вот о чём справедливо спросит комитет, прежде чем захочет отказаться от суммы, которая может избавить экспедицию от многих затруднений. Тюдору Броуну ничего не стоило доказать свою искренность. А разве её не подтверждал его последний поступок? Может быть, ему самому захотелось проверить, действительно ли утонул Патрик О'Доноган на траверсе Мадейры, или он уцелел и находится на побережье Сибири! Если даже и подозревать у Тюдора Броуна какой-то злой умысел, то не лучше ли будет понаблюдать за ним, присмотреться к нему и не упускать его из виду? И, наконец, одно из двух: либо он не в состоянии внести ничего нового в расследование, которым так долго занимались друзья Эрика, и тогда нет оснований рассматривать его как противника, либо, наоборот, владельца «Альбатроса» привлекают к этому тёмному делу какие-то личные интересы, и тогда, безусловно, будет гораздо благоразумнее пристально следить за его действиями, чтобы вовремя успеть ему помешать.
