— Обычно ты не так рассудительна.
Бет, конечно, была права. Поэтому Кейт криво улыбнулась и сказала:
— Я судья. Рассудительность — часть моей профессии. В зале суда я вижу столько разбитых семей и плохих родителей! Моя работа — отличать хорошее от плохого. Я тебе обещаю: ни Джейк, ни я не захотим этого ребенка.
— Просто подумай об этом, хорошо?
Кейт решила выбросить из головы разговор с Бет, но следующим вечером постоянно мысленно возвращалась к нему, когда пыталась закончить в кабинете работу над бумагами.
Как она могла не думать о предложении Бет позволить ей сохранить ребенка? Кейт положила руку на живот, внутри которого развивалась новая жизнь.
Ее ребенок.
У нее перехватило дыхание. Что произойдет, если она действительно позволит себе сохранить малыша?
Кейт охватило чувство предвкушения. Как будто подсознательно она надеялась именно на это, хотя логика подсказывала ей, что такой поступок был бы эгоистичным и безответственным.
Она уже любила этого ребенка. Хотя определять пол было слишком рано, Кейт чувствовала, что у нее родится девочка. Все ее инстинкты требовали, чтобы дочка ни в чем не нуждалась. Поэтому последние три месяца Кейт в точности следовала не только советам своего врача, но и всему, что написано в книгах о беременности. У нее должен был родиться самый счастливый и здоровый ребенок. И она постарается, чтобы дочка получила все лучшее.
К примеру, самых замечательных родителей. Кейт не сомневалась, что Бет станет гораздо лучшей матерью, чем она.
По роду своей деятельности Кейт видела много счастливых и несчастных семей. Некоторые женщины — вроде Бет — родились, чтобы быть матерями. Другие — нет. Учитывая свою профессию и связанные с ней нагрузки, Кейт знала, что попадает в последнюю группу.
Неожиданно она рассердилась на себя, потому что так долго обдумывает этот вопрос. Кейт затолкала папки в портфель и направилась к двери. На стоянке ее ждал он, прислонившись к ее «вольво».
К Джейку Моргану она испытывала какое-то непонятное чувство. Дело было не только в его неотразимом обаянии — она давно не любила это качество в мужчинах и не доверяла ему. Может быть, это объяснялось его неторопливым, чувственным взглядом, который словно раздевал женщину. Или тестостероном, который Джейк излучал волнами. Он был слишком мужественный. Слишком обаятельный. И слишком самоуверенный.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, подойдя к машине.
В непривычно холодный для мая вечер он надел фланелевую рубашку с длинными рукавами. Из-под расстегнутого ворота выглядывала футболка.
Очень похоже на Джейка. Вероятно, считал себя слишком мужественным, чтобы надеть пальто. Или, может, знал, как хорошо выглядит, и не хотел портить эффект.
Кейт вынула ключи из кармана сумки и с брелока открыла замок. Он пожал мускулистыми плечами и отодвинулся от машины.
— Я пришел тебя повидать.
— Я так и поняла. — Молодая женщина открыла дверцу и положила портфель на заднее сиденье. Сама в машину пока не садилась. Он стоял слишком близко к дверце водителя, чтобы она спокойно прошла мимо него. — Ты всегда поджидаешь женщин на подземных стоянках?
— Когда я сюда пришел, здание уже закрыли на ночь.
— Охранники обычно уходят в половине шестого.
— Не важно. Сегодня единственный мой свободный вечер на этой неделе, и, по-моему, нам надо поговорить.
— О чем?
— Не будь такой подозрительной. Я только хотел поговорить о ситуации с Бет и Стью.
— Тогда говори.
— Ты действительно хочешь это обсуждать на стоянке? В квартале от нас — несколько ресторанов. И потом, здесь слишком холодно.
При мысли о совместном ужине с Джейком ей стало не по себе. Джорджтаун, когда-то сонный университетский городок, слился с разросшимися пригородами Остина, однако старался поддержать свою самобытность. Историческая городская площадь, где находились магазины и рестораны, была одним из отличий Джорджтауна от большего, более либерального Остина.
Кейт хотела есть, не в романтической атмосфере местных ресторанов. Ужин выглядел бы слишком интимно. И напоминал свидание.
— Ты вся дрожишь.
Конечно, он был прав. Во время беременности Кейт постоянно мерзла. Но почему-то ей не хотелось это ему объяснять. Разговор о симптомах беременности казался еще интимнее ужина.
Внезапно она поняла, насколько интимными уже стали их отношения. Узы, которые их связывали, были гораздо прочнее сексуальных. Они вместе создали жизнь.
В ней росла часть Джейка.
Эта мысль лишила ее спокойствия. Ей не хотелось ужинать с Джейком. Не хотелось иметь с ним дела. Но, вероятно, поговорить все же придется.
— Что ж, хорошо. Идем ужинать.
Спустя пятнадцать минут она сидела в ресторане напротив него. Перед ней стояла кружка горячего чая.
Кейт пила чай и пристально смотрела на Джейка поверх кружки. Он сидел на середине скамьи, положив руку на спинку. От этого его плечи казались еще шире.
Джейк сильно отличался от остальных знакомых ей мужчин. Мужчин с руками после маникюра и в пиджаках, сшитых на заказ, чтобы их фигуры выглядели представительными. Она перевела взгляд на руку Джейка, которая лежала ладонью вниз рядом с его пивом. Его руки были большими, мускулистыми, с длинными, сужающимися к концам пальцами с чистыми, но без маникюра ногтями.
Обращала ли она раньше внимание на мужские ногти? Вряд ли. В том, что она смотрела на руки Джейка, было нечто личное. Она почувствовала прилив теплоты где-то глубоко внутри себя. Где она носила его ребенка.
Она снова взглянула ему в глаза, проклиная румянец на щеках. Его глаза весело сияли. Как будто он прочел ее мысли и все понял.
Кейт нахмурилась и выпрямилась.
— Не…
— Разреши, я остановлю тебя прямо сейчас, — перебил Джейк. — Мы оба знаем, что я тебе не нравлюсь.
— Для этого я тебя недостаточно хорошо знаю.
— Хорошо, ты меня не одобряешь.
Ну, с этим Кейт поспорить не могла. Они редко встречались, и он всегда вызывал у нее трепетное чувство. За его обаянием угадывалась спокойная мужественность. И Кейт просто не знала, что со всем этим делать. Отчего очень нервничала. И не могла отрицать, что он ее привлекает. Почему теперь? Почему именно Джейк?
Может, ее внезапное влечение объяснялось беременностью? Вдруг ее тело поняло, что он — отец ребенка, которого она носит? Если дело в этом, тем больше причин держаться на расстоянии.
— Нет, не одобряю.
— Тем не менее мы оказались в этой затруднительной ситуации.
— Нет. Дело касается только меня, Бет, Стюарта. Твоя роль, к счастью, окончена.
