— Кошелек! Куда я дел кошелек? — неожиданно услышала она.
Куинн судорожно хлопал себя по карманам и пытался нащупать свой кошелек. Убедившись, что его там нет, он потянулся к среднему ящику стола, выдвинул его и, увидев кошелек, вздохнул с облегчением.
Дени наконец сообразила, в чем дело, и выругала себя за то, что ей самой эта мысль не пришла в голову — надо же позаботиться о предохранении!.
— Вот теперь я целиком и полностью твой, — прошептал он и, крепко обхватив ее руками, вошел в нее. Через пару-другую минут они одновременно испытали сильнейший оргазм. Однако передышка длилась недолго. Горячая волна вновь накатила и накрыла их с головой. Во второй раз ощущения были еще сильнее и ярче. Казалось, что каждый из них только и думал о том, чтобы доставить удовольствие другому…
Глава шестая
На следующий день Куинн решил отпраздновать успешную покупку на аукционе. Рано утром он позвонил в морское агентство и зафрахтовал десятиметровый катамаран. Когда Дени проснулась, он предложил ей:
— Давай устроим себе сегодня выходной и будем целый день наслаждаться жизнью.
— Кто бы возражал! — со смехом откликнулась девушка.
Погода была чудесной, на небе ни облачка, смотришь вдаль, и не различишь, где кончается небо и начинается океан. Они быстро доплыли до небольшого острова, окруженного коралловыми рифами, и пришвартовались к берегу. Не тратя зря времени, Дени и Куинн нацепили ласты, взяли маски и трубки для подводного плавания и отправились купаться. Все утро они плавали среди рифов и любовались подводным царством. Ближе к полудню, когда на остров нагрянули толпы туристов, они спрятались в маленькой, скрытой от посторонних глаз бухте на самом дальнем конце острова.
Настроение у Куинна было отличное. Впервые за все время, проведенное в Порт-Дугласе, он не страдал от жары и высокой влажности. Возможно, его организм наконец адаптировался к местному климату.
— Вот это жизнь! — воскликнула Дени, поднимаясь на палубу. На ней был зеленый бесформенный балахон.
Куинн, конечно, предпочел бы, чтобы она все время ходила в бикини, но у нее была слишком нежная кожа.
Ничего страшного, утешал он сам себя, я и так прекрасно знаю, как она выглядит на самом деле. И обязательно увижу еще раз!
Куинн открыл стоявшую рядом с ним корзинку с едой. Достал из нее аппетитно выглядевший сандвич, положил его на тарелку и протянул Дени.
— О, спасибо! — обрадовалась она. — Как ты догадался, что я зверски хочу есть? — С этими словами она опустилась в шезлонг и вытянула ноги.
— Ты раньше плавала на яхте? — спросил Куинн.
— Нет. Ховард не любил океан.
— Он всегда диктовал тебе, что ты должна делать и как себя вести?
— Да нет. В принципе он редко высказывал свое мнение, но иногда давал понять, когда ему что-то не нравилось. Поскольку он оплачивал все мои счета, то я старалась не спорить с ним.
Дени вытащила из ведерка со льдом бутылку красного вина и налила полбокала.
— Будешь пить? — предложила она Куинну.
— Спасибо, не хочу, — с полным ртом ответил он и потянулся за минеральной водой.
Поставив тарелку на колени и взяв в руки бокал, Дени удобно устроилась в шезлонге и продолжала:
— Он всегда относился ко мне лучше, чем к остальным родственникам. Ховард прекрасно знал, что я не собираюсь ни вмешиваться в дела корпорации, ни претендовать на президентское кресло.
— Это он купил тебе студию?
— Я взяла у него взаймы денег, но почти все уже вернула.
— Как ты думаешь, почему они так и не поженились?
Куинну хотелось бы знать, почему этот подлец так и не признал Дени своей дочерью.
— Кто? — не понимая, о ком он говорит, спросила Дени.
— Твоя мать и Ховард.
Она отпила вина, а потом все так же удивленно сказала:
— А почему они должны были пожениться? Ведь она же была его свояченицей.
— Если они смогли прожить столько лет в одном доме, то наверняка любили друг друга, — пробормотал он в ответ.
— До тех пор, пока он не начинал шляться по бабам, они действительно напоминали старую семейную пару, — хмыкнула Дени.
— Но твоя мама все еще живет там? — Куинн никогда не видел Соню, но он регулярно читал газеты. Довольно долго в них обсуждались взаимоотношения Ховарда Блекстоуна с его свояченицей. Естественно, газеты не обошли своим вниманием и Дени. И хотя пресс-служба Ховарда всячески отрицала все предположения газетчиков, большинство людей, включая и Куинна, считали, что Дени — любимый ребенок Ховарда.
— Я знаю, что все вокруг думали, что мама была любовницей Ховарда, — грустно отозвалась Дени. — Я привыкла не обращать внимания на косые взгляды и сплетни, которые преследовали нас всю жизнь. Люди не понимают, что у моей мамы больше благородства, чем у них всех, вместе взятых.
— Но ты же страдала от этого.
Если он хотел жениться на Соне и не признавал Дени своей дочерью, то зачем тогда держал их у себя в доме? — недоумевал Куинн.
Дени тяжело вздохнула и устало произнесла:
— Послушай, я знаю, что ты терпеть не можешь Ховарда, и не сомневаюсь, что у тебя для этого есть веские основания. Более того, мне тоже хорошо известно, что он не самый лучший человек, но тем не менее он действительно заботился о нас, хотя и не был моим отцом. — И, помолчав немного, добавила: — Чего я, к сожалению, не могу сказать о моем настоящем отце.
— А кто же он?
Надо же, а он не сомневался, что Дени — дочка Ховарда!
— Какая разница? Но то, что это не Ховард, я абсолютно уверена.
Куинн почувствовал, что все эти разговоры расстроили ее.
— Прости, что я завел эту нелепую тему, — извинился он.
— Да нет, я не переживаю, просто не могу понять, почему мой настоящий отец раз и навсегда отказался от нас, — она опять замолчала и стала смотреть на воду. — По большему счету я не возражала бы, если бы Ховард был моим отцом. По-крайней мере ой всегда находился рядом.
После этих слов каждый из них задумался о своем.
— А кто учил тебя ходить на яхте? — широко улыбнувшись и меняя тему разговора, спросила Дени.
— Отец, — коротко ответил Куинн.
Когда он был маленьким, у них имелась своя яхта, и Куинн вместе с родителями почти каждую субботу плавал на ней. Однако в какой-то момент родители решили, что собственная яхта — непозволительная роскошь и что деньгам можно найти лучшее применение.
— А тяжело, наверное, жить в детском доме?
— Тяжело? — улыбнулся Куинн. — Иногда. С утра до вечера несмолкающие детские голоса. Разбитые носы. Мне кажется, что порой даже мама с папой не знали точно, сколько детей живет у них в доме.
