Одетые в кольчуги солдаты, стоявшие вдоль стен, покинули
своих товарищей, карауливших у дверей, и бросились к трону, чтобы образовать
вокруг него защитное кольцо. Келтэн и Бевьер без труда расправились с обоими
охранниками, защищавшими вход в коридор, ведущий обратно к кухням, а Улэф и
Тиниен в то время добрались до двери, открывающей доступ в остальной дворец и
которую два стража отчаянно пытались открыть, чтобы позвать на помощь. Но, не
успев это сделать, они пали на каменный пол, сраженные первыми же ударами оружия
рыцарей, после чего Улэф привалился своей массивной спиной к огромной двери,
пока Тиниен обшаривал сзади ближайшие портьеры в поисках засова, чтобы запереть
дверь.
Берит легко перемахнул через едва шевелящихся на полу
охранников и бросился с поднятым топором по направлению к двери на
противоположной стороне зала. И хотя ему мешали доспехи, он, быстрый и ловкий
как серна, промчался через зал и обрушился на стражей, охранявших проход в
опочивальню Отта. Берит отстранил их копья и двумя ударами топора разделался с
ними.
Спархок услышал за собой тяжелый металлический лязг засова,
который Келтэн пытался приладить на место.
Кто-то уже с силой колотил в дверь, которую подпирал Улэф,
но, наконец, Тиниену все же удалось разыскать железный засов и закрыть на него
дверь. Свою дверь Берит запер тоже.
— Весьма искусно, — одобрил Кьюрик. — Но мы
все же не добрались до Отта.
Спархок посмотрел на кольцо копий солдат, окруживших трон, а
затем перевел взгляд на самого Отта. Как и говорил Телэн, человек этот,
державший в страхе весь запад последние пять веков, действительно очень походил
на простого слизняка. Он был мертвенно бледен и совсем лысый. Обрюзгшее его
лицо все лоснилось от пота, как будто оно было покрыто слизью. Брюхо же его было
так огромно и так далеко выпячивалось вперед, что, казалось, руки его
остановились в росте. Он был чудовищно грязен, но не забыл нацепить на свои
жирные пальцы драгоценные кольца. Он полулежал на своем троне в такой позе, как
будто что-то внезапно отбросило его назад; глаза его были тусклы, а тело и
конечности конвульсивно подергивались. Очевидно, он все еще не оправился от
потрясения, перенесенного им, когда с такой легкостью были разрушены его чары.
Спархок глубоко вздохнул и огляделся. Сам Тронный Зал был
украшен с королевской роскошью. Стены были отделаны чеканным золотом, а колонны
покрыты перламутром. На дверях висели портьеры из кроваво-красного бархата, а
гладкий пол из черного оникса сверкал и переливался в отблесках пламени
множества факелов, развешенных по стенам. Любопытным было то, что по бокам
трона Отта стояли две огромные железные жаровни.
И тогда, наконец, Спархок перевел свой взгляд на Мартэла.
— А-а, Спархок, — вежливо, растягивая слова
проговорил его бывший брат по Ордену. — Как мило, что ты заглянул к нам.
Мы ждали тебя.
Мартэл старался говорить как можно спокойнее и естественнее,
но от Спархока все же не укрылось, что тот не ожидал такого быстрого их
прибытия и столь стремительных действий. Он стоял с Энниасом, Ариссой и
Личеасом за пределами защитного кольца, в то время как Адус занимался тем, что
пинками и проклятиями приводил в чувства оторопевших копьеносцев.
— Да-а, а ведь когда-то мы действительно были с тобой
дружны, — усмехнулся Спархок. — Ну, как поживаешь, приятель? Что-то
ты одет по-походному, наверное, только что вернулся из трудного путешествия?
— Да, ты прав, но все это не стоит твоего
беспокойства, — отмахнулся Мартэл и, взглянув на Сефрению, склонил
голову. — Матушка, — приветствовал он ее. В его голосе послышалась
печаль.
Сефрения вздохнула, но ничего не сказала.
— Вижу, мы здесь все в сборе, — продолжил
Спархок. — Приятно видеть сразу столько знакомых лиц, к тому же когда есть
о чем вспомнить. — Он посмотрел на Энниаса, чье подчиненное положение по
отношению к Мартэлу было уже не для кого секретом. — Вам стоило бы
остаться в Чиреллосе, ваша светлость, — сказал он. — Вы пропустили
волнующее зрелище выборов. И представьте себе, Курия возвела на трон
Архипрелата Долманта.
Спархок не отрываясь смотрел на Энниаса; перекошенное болью
и страданием лицо Первосвященника исказилось.
— Долмант?! — переспросил он со сдавленным
голосом.
Позднее Спархок понял, что те его слова, сказанные
Первосвященнику, были его самой страшной местью Энниасу. Хотя для рыцаря
оставались непонятным, как такое простое его сообщение может вызвать столь
ужасные мучения, он понял, что в этот самый момент жизнь Первосвященника
Симмура была разрушена и превратилась в прах.
— Потрясает, не правда ли? — безжалостно продолжил
Спархок. — Да не расстраивайтесь вы так сильно, право, никто не ожидал,
что на этот трон взойдет Долмант. Многие даже сочли это за Провидение Господне.
Моя жена, королева Элении — вы ведь ее помните? Светловолосая девушка, весьма
привлекательная, та самая, которую вы отравили — произнесла свою речь перед
патриархами, как раз перед началом голосования. Именно она предложила его
кандидатуру. Ее речь была столь возвышена и красива, что все решили, что сам
Господь Бог говорит ее устами — особенно если учесть то, что Долмант был избран
единогласно.
— Это невозможно! — выдохнул Энниас. — Ты
лжешь, Спархок!
— Ты сможешь сам удостовериться в этом, Энниас. Когда я
доставлю тебя обратно в Чиреллос, у тебя будет уйма времени, чтобы прочитать
все записи, сделанные во время заседаний Курии. Думаю по твоему прибытию
разразится целый диспут по поводу того, кто будет судить тебя и приводить
приговор в исполнение. Боюсь, это затянется надолго. Каким-то образом ты
ухитрился обидеть каждого, кто обитает по ту сторону западной границы Земоха, и
у каждого есть своя причина прикончить тебя.
— Кажется ты впал в детство, Спархок, — усмехнулся
Мартэл.
— Возможно, но мы все иногда этим страдаем. Какая,
однако, досада, что закат этим вечером был вовсе не вдохновленным, а совсем
банальным, Мартэл, ведь это твой последний закат.
— Возможно он действительно окажется последним, но
неизвестно для кого из нас.
— Сефрения! — неожиданно прозвучал даже скорее не
голос, а бурлящий клекот.
— Да, Отт? — спокойно ответила стирикская
волшебница.
— Можешь распрощаться со своей безмозглой маленькой
богиней, — злобно проклокотал на древне-эленийском похожий на слизняка
толстяк, восседавший на троне. Его маленькие свинячьи глазки уже приняли
осмысленное выражение, но руки до сих пор дрожали. — Пришел конец твоему
царствованию с Младшими Богами. Азеш поджидает тебя.
