Чувствуя, как футболка, надетая под ярко-голубой пуловер,
начинает прилипать к спине, я постарался себя успокоить, ну-ну, это ерунда. В
крайнем случае признаюсь, что вытряхивал пепельницу, находящуюся в машине, и
все! У Королевой никогда не был. Пусть пилят на части, не признаюсь! Интересно,
как отреагируют в свете, узнав, что сын Николетты Адилье осужден за убийство?
Думаю, матушке придется забыть про файф-о-клоки и журфиксы.
Прогнав прочь последнюю, совершенно идиотскую мысль, я
уставился на Воронова.
— Замечательно, — мигом отреагировал тот, —
так и сидите. Зови ее, Алеша.
Дверь распахнулась, и появилась худенькая девчонка.
Обветренные, красные щеки без слов говорили о том, что их хозяйка проводит
основную часть времени на воздухе. Девушка шмыгнула носом.
— Алена Ивановна, — сухо, официально произнес
Воронов, — посмотрите внимательно на находящихся перед вами мужчин и
скажите, можете ли узнать кого-нибудь?
Вошедшая молчала. Пауза затянулась, я старался сидеть с
абсолютно спокойным лицом, боясь только, что стук бешено колотящегося сердца
услышат в наступившей тишине все присутствующие.
— Так как, Алена Ивановна, — бубнил
Воронов, — знаком вам кто-нибудь, а?
— Нет, — протянула опознающая насморочным
голосом, — не знакомилась ни с кем из этих.
— Ладно, — не сдавался майор, — предположим,
и впрямь за руку не здоровались, но, может, встречали где, видели?
Девица принялась водить взглядом по моему лицу, потом
перевела глаза и ткнула пальцем в мужчину, сидевшего справа.
— Вот он.
— Что? — со вздохом поинтересовался Воронов. —
Что «он»?
— На дядьку моего покойного похож, тот с пьяных глаз в
пруду утонул.
— Больше никто не известен?
— Нет.
— Припомните.
— Нет.
— Посмотрите внимательно. Тот человек, который, как вам
показалось, заложил бомбу вдруг… его тут нет?
— Да вы че? — хрипло рассмеялась торговка. —
Тот уже в возрасте был, как мой отец гляделся, старый совсем. Потом, волосья у
него патлами свисали до плеч, жутко выглядел. Морда — зверская, глаза
выпученные. Как схватит трубку, как заорет: «Милиция! Приезжайте, в ванной труп,
а сейчас еще и магазин на хрен взорву!» Как выскочит, как побежит к урне…
— Спасибо, Алена Ивановна, — безнадежно произнес
Воронов, — значит, сидящих перед вами людей вы не знаете?
— Так уж сто раз сказала, что нет. Впрочем, если вам
надо, чтобы я кого-то узнала, так покажите, мигом подтвержу, что он. Я милицию
уважаю и завсегда помочь готова, — ляпнула девица.
Плечи сидевшего слева мужика начали мелко-мелко подрагивать.
Парень явно пытался справиться с приступом хохота.
— Спасибо, Алена Ивановна, — каменным голосом
ответил Воронов, — вы свободны.
Девица удалилась.
— Пойдемте, Иван Павлович, — коротко бросил Максим
Иванович.
Оказавшись в крохотном кабинетике, я поинтересовался:
— Я могу идти или посадите за решетку?
Воронов поморщился:
— Ну зачем вы так? Давайте пропуск.
Он подписал бумажку, потом постучал ручкой по столу и
осведомился:
— Торопитесь?
— Не очень.
— Может, тогда еще кофейку?
— Спасибо.
Максим Иванович вновь произвел магические действия над
кружками, насыпая туда сначала коричневые, а потом белые гранулы. Когда
дымящаяся жидкость слегка остыла, майор наконец произнес:
— Иван Павлович, не хочу, чтобы у вас сложилось
неправильное мнение, будто мы подозреваем вас в убийстве Королевой.
— В убийстве? — изумился я. — Но говорили,
будто она захлебнулась в ванне, пьяная.
— Кто говорил? — быстро отреагировал следователь.
— Моя хозяйка, Элеонора, — отбил я мяч.
Максим Иванович помешал ложечкой кофе и продолжил:
— В свете того, что погибла Маргарита Родионова, смерть
ее ближайшей подруги Королевой очень настораживает, а если учесть, что
буквально следом отошли в мир иной Наталья Потапова и Анатолий Ремизов, то…
Он замолчал. Я ждал.
— То, — продолжал майор, — история начинает
становиться очень и очень нехорошей.
— Вы хотите сделать из меня серийного убийцу?
— Вот что, Иван Павлович, — покраснел
Воронов, — я навел о вас тщательные справки. И хочу доложить, что все,
абсолютно все, говорили о господине Подушкине только хорошо, подчеркивая, что
он очень интеллигентный, мягкий, а главное, на удивление честный человек. Еще
отмечают вашу незлобивость, несовременность и незаурядный поэтический дар.
— Зачем вы все это мне рассказываете?
Максим Иванович вытащил сигареты и с чувством произнес:
— Никто не думал подозревать вас в убийстве. В тот
момент, когда неизвестный звонил в милицию, Королева была мертва уже почти
сутки…
— Ну и что?
— Иван Павлович, — вкрадчиво произнес
майор, — поймите, такая личность, как вы, не приспособлена для борьбы с
преступностью. Понимаю, что вы, решив отомстить за смерть внучки своей хозяйки,
кинулись искать убийцу самостоятельно, но абсолютно зря. Каждый хорош на своем
профессиональном поле. Я, например, никакой другой рифмы, кроме «кровь —
любовь», придумать не могу.
— К чему вы ведете?
На лице Воронова появилась легкая краснота.
— А к тому, что вам лучше слагать вирши. Я же не лезу в
Пушкины? Вот и вы оставьте поиск убийцы профессионалам. И, пожалуйста,
расскажите мне все, что вам удалось раскопать. Ей-богу, окажете неоценимую
помощь следствию.
