— Послушайте, ответьте нормально. Знаете девушку,
изображенную на фотографии?
— Ясное дело.
— Да или нет?! — вскипел я.
— А че?
Впервые за долгие годы мне захотелось стукнуть по голове
представительницу прекрасного пола. Последний раз подобное желание возникло у
меня в первом классе, когда противная соседка по парте отняла у меня ластик,
украшенный переводной картинкой. Помнится, я дал ей по макушке учебником, за
что был сурово наказан отцом.
— Запомни, Иван, — произнес папенька, лишая меня
пирожных, — женщин нельзя никогда бить, ни в коем случае.
В дальнейшем я всегда придерживался этой точки зрения. И
вот, пожалуйста, сейчас руки просто чешутся.
— А че? — повторила Женя.
— Ниче, — рявкнул я, — милиция, отвечать
быстро, смотреть в лицо, а то арестую!
Однако моя злобная фраза не произвела никакого впечатления
на Нестерову. Та прищурила слишком густо намазанные глазки и протянула:
— Ну, блин, и тарарам.
Я ощутил полнейшее бессилие. Способны ли договориться собака
с кошкой, даже если обе проявляют редкостное дружелюбие при встрече? Одна
станет лаять, другая мяукать. Евгения не воспринимает нормальную человеческую
речь. Сейчас вообще очень странно разговаривают, именно поэтому я не люблю
смотреть телевизор, просто никогда не понимаю, что же хотел сказать ведущий?
Пару недель тому назад к маменьке в салон на очередной
журфикс забрел Леня Черепанов, журналист из газеты, он смешил присутствующих
детскими стишками, переделанными на современный лад. Всем известное,
каноническое стихотворение про Таню, которая рыдает, глядя на плавающий в реке
мяч, ну помните…
Наша Таня громко плачет,
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь.
Не утонет в речке мяч…
Так вот, эти строки в вольном переложении Лени звучали
следующим образом:
Наша Таня, типа, плачет,
Уронила, типа, мячик.
Нет бы ей прикинуть, дуре,
Не утонет он, в натуре.
Вот Леня бы договорился с Евгенией мигом, он умеет болтать
на современном суахили. Хотя…
Внезапно я рассердился на себя. Неужели у меня самого не
получится? В конце концов, во мне ровно половина от Николетты, и я ей никогда
не разрешал поднимать голову, а если попробовать? Должны же у меня
присутствовать актерские задатки? Вспомнив Черепанова, я скривил рот набок,
шмыгнул носом и, противно акая, протянул:
— Ты это, типа, заканчивай ваньку валять. Знакома с
девкой или нет? Давай, выкладывай живо, а то ведь и в глаз получить можешь.
— Так я знаю, — ответила Женя, услыхавшая родные
звуки, — это Катька Кисина.
— Кто? — изумился я.
— А че?
— Ниче! Катя Кисина? Ничего не путаешь?
— Не.
— Где живет?
— Кто?
— Катя, — стараясь сохранить спокойствие, повторил
я.
— Ну хрен ее знает.
Чувствуя, что сейчас потеряю контроль над собой, я рявкнул:
— Блин, живо говори, откуда знаешь девчонку?
— Че орешь-то? — весьма мирно ответила
Нестерова. — Визжишь, как потерпевший. Давай подымим спокойно. Ща
расскажу, ничего тут и нет.
Глава 13
Закурив, она стала неторопливо излагать события. Женечка
живет возле метро «Первомайская» в большой блочной башне, построенной в конце
шестидесятых годов. Дом их ведомственный, здание возводил завод точных
приборов, и квартиры тут получили в основном сотрудники предприятия. Одним
словом, все друг друга знают, а народившиеся дети ходили скопом в школу,
стоявшую во дворе. Нестеровы живут на седьмом этаже, выше, на восьмом, обитают
Кругловы. Их сын Паша — бывший одноклассник Жени, дружат они до сих пор.
Я терпеливо ждал, пока девчонка, вывалив кучу ненужных
подробностей, доберется до сути дела. Примерно неделю назад Женя, столкнувшись
с Пашкой в лифте, спросила:
— Слышь, Павлуха, никому из твоих баб куртка не нужна?
— Какая? — вяло поинтересовался парень.
— Да эта, — показала девушка на свою одежду.
— Чего сама носить не хочешь?
— Маловата чуть-чуть.
— Зачем брала?
— Так за полцены предложили, вот и пожадничала, отдам
за те же деньги.
— Лады, — ответил Пашка, — поспрашиваю.
Вечером того же дня он пришел к Жене вместе с девчонкой и
сказал:
— Во, Катька Кисина, ей куртенка требуется, и цена
устраивает.
Радостная Женечка мигом схватила с вешалки ненужную вещь.
Катя нацепила обновку, покрутилась перед зеркалом и пришла в полный восторг:
— Клево, супер. Прямо на меня!
Торговую сделку осуществили в прихожей, обрадованная Женя
схватила деньги. Про тоненькую книжонку, лежащую в кармане, она напрочь забыла.
Катя тоже оказалась невнимательной и ничего не заметила.
— Давай адрес! — велел я.
— Чей?
— Павла Круглова.
— Говорю же, в одном доме со мной живет, на этаж выше…
— Послушай, — взревел я, — ну-ка припомни,
сколько раз я к тебе в гости приходил? Говори адрес.
— Больно вы, менты, грубые, — протянула
Женя, — и вообще…
— Что?
— Не слишком на легаша похожи.
— Почему?
— Костюмчик, рубашечка, галстук… Да еще пальто!
— По-твоему, сотрудники органов должны ходить голыми?
— Нет, — захихикала Женя, — только все, кого
я до сих пор видела, в джинсах и куртках шлялись, слишком уж вы шикарны.
— В следующий раз, чтобы сделать тебе приятное,
замотаюсь в рванину, — пообещал я. — Адрес!!!
Спустя десять минут, почти насквозь мокрый от пота, я
спустился к машине. Если Николетта испытывала на сцене такие же муки,
прикидываясь бедной служанкой или невинной девушкой, на нее, ей-богу, нельзя
сердиться за припадки гнева, потому что у меня у самого сейчас от злобы
трясутся руки и очень хочется почистить зубы после «милой болтовни».
