Роза подвинула мне чашку из сервиза «Мадонна». Перламутровый
фон и картинка из жизни крестьян восемнадцатого века. Пастушок играет на
свирели, пастушка внимает ему, оттопырив ножку. Варварское великолепие. С
Николеттой бы приключились корчи при взгляде на эту посуду.
— Ну, повеселились? — поинтересовалась
Роза. — Что слушали?
— Баха, — сказала Люси.
— Моцарта, — одновременно выпалил я и растерялся.
Надо же, как глупо, мы не обговорили программу. Но Люси
мигом нашлась:
— Да, а во втором отделении давали «Маленькую ночную
серенаду». Восхитительно.
— Потрясающе, — добавил я, — волшебное
произведение.
— Мне больше по душе Гендель, — заявила Люси.
— Дорогая, у вас безупречный вкус.
— Ах, так хочется теперь побывать в опере, —
сказала Люси и быстро глянула на меня.
— За чем же дело стало, милая? — подхватил
я. — Завтра, к сожалению, я занят, а вот через день с огромным
удовольствием повезу вас в Большой.
— Спасибо, — потупилась лгунья, — если это
вас не обременит.
— Для меня только радость сопровождать вас, — пел
я.
Посидев с полчаса, я откланялся.
— Люси, проводи Ивана, — улыбнулась Роза и
подмигнула мне, — не пойду в прихожую.
Я натянул пальто. Внезапно спутница поднялась на цыпочки и
поцеловала меня в щеку.
— Спасибо, Ванечка.
— Пожалуйста, Люси, — в тон ей ответил я и ушел,
ощущая на коже легкое покалывание.
Девушке надо удалить усики над губой, сбрить или
воспользоваться специальным кремом.
На следующий день утром, около одиннадцати, я подрулил к
медучилищу номер девяносто два. В здании шли занятия, и в коридорах не было ни
одного человека. Я пошатался по рассохшемуся паркету и нашел то, что искал,
дверь с табличкой «Библиотека».
В тесно заставленной стеллажами комнате пахло пылью и
старыми книгами. Я вдохнул знакомый аромат и неожиданно ощутил прилив сил.
Такой запах стоял у отца в кабинете. Он хранил газетные подшивки и не разрешал
домработнице орудовать в этой комнате пылесосом и тряпкой.
За шкафами у окна обнаружился стол, за которым читала журнал
женщина без возраста. Взглянешь слева — тридцать, посмотришь справа —
шестьдесят. Дама оторвала от страницы слегка выпуклые глаза и спросила:
— Вы ко мне?
Я вытащил из кармана книжечку и улыбнулся:
— Простите, что побеспокоил, это ваша?
Библиотекарша открыла издание.
— Да, хотите сдать? Вы от кого?
— Извините, я не знаю.
— Как это? — удивилась дама.
В ту же секунду из-за шкафов вынырнула девчонка, одетая,
несмотря на мороз, в коротенькую юбчонку, сшитую, похоже, из полотенца, и
обтягивающую футболочку.
— Рената Николаевна, — заорала она, —
дайте!..
— Виноградова, — сурово прервала ее
библиотекарь, — во-первых, влетая сюда, следует сказать: «Здравствуйте»,
во-вторых, я занята, в-третьих, книгохранилище открывается только в час дня. Я
доходчиво объяснила?
Девица захлопнула ярко накрашенный ротик и кивнула,
продолжая стоять на месте.
— Иди на занятия, — велела Рената Николаевна.
Виноградова резко повернулась и убежала.
— А где «до свиданья»? — крикнула дама.
Но в ответ раздался только стук захлопнувшейся двери.
— Вот видите, — со вздохом сказала Рената
Николаевна, — набрали бог знает кого, и приходится их всему учить. Не
поверите, педагоги просто стонут, ведь медсестер выпускаем, а девочки носовыми
платками не пользуются, рук после туалета не моют. И где же вы взяли эту
книжечку?
Я улыбнулся.
— Представляете, заехал пообедать в «Макдоналдс», сел
за столик, вижу — лежит. Открыл — и понял, что из библиотеки. Я сам, знаете ли,
преподаватель и понимаю, как нужны учебники…
Самое интересное, что вру я теперь совершенно свободно.
Вчера абсолютно спокойно разыграл с Люси сцену «Поход в консерваторию»,
сегодня, пожалуйста, прикинулся учителем.
— Специально приехали, чтобы отдать найденную
книжку, — всплеснула руками Рената Николаевна. — Вы не представляете,
как я вам благодарна. Сами знаете, сколько денег сейчас выделяют на покупку
учебной литературы, слезы просто, а эти девчонки без конца теряют или вот что
делают!
Библиотекарь схватила со стола книжку и раскрыла. Я увидел
изрезанные страницы.
— Лень им шпаргалки писать, — возмущалась
женщина, — берут ножницы — и чик-чик, готово. Варвары! Исключать таких
надо, а у нашей директрисы только одно заявление: деньги заплатили, теперь вы
их учите. Но нельзя же все рублями мерить!
Я только-только хотел поинтересоваться, как зовут девочку,
которая брала пособие по биологии, как Рената Николаевна воскликнула, порывшись
в картотеке:
— Вот Нестерова ваша!
— Кто?
— Ну Евгения Нестерова из третьей группы, та, которая
эту книгу в «Макдоналдсе» оставила, ведь уже не первую теряет. Я директрису
прямо умоляла: не допускайте ее к сессии, пока с библиотекой не рассчитается. И
что?
Я изобразил на лице пристальное внимание.
— Ну?
— А, — отмахнулась Рената Николаевна, — все
впустую, вот результат.
Я послушал еще пару минут ее стоны, потом церемонно
откланялся и пошел искать безалаберную Евгению Нестерову из третьей группы.
Девчонка курила на втором этаже возле двери с табличкой
«Кабинет анатомии».
— Вы Нестерова, — строго спросил я, оглядывая
небесное создание с головой, выкрашенной во все цвета радуги.
— А че? — поинтересовалась будущая медсестра.
— Так вы или нет?
— Ну и че?
— Вы Евгения?
— Тьфу, че примотались, говорю же, я.
По-моему, эту фразу она произнесла первый раз. Вытащив из
кармана фото Риты, я сунул его Жене под нос.
— Вам знакомо это лицо?
— А че?
— Так знакомо или нет?
— Ну че?
