– Ну, это вряд ли. Думаю, в конце концов ты кому-нибудь все же понадобишься и скоро снова станешь протирать штаны за компом. А по-моему, быть фотографом даже лучше. Романтичнее!
Ника посмотрела на подругу с грустью.
– Если бы я была настоящим профессионалом в этом деле – тогда действительно было бы здорово. Но без специального образования это так – художественная самодеятельность.
– Да брось ты! – махнула на нее рукой Евгения. – Специальное образование нужно только тем, кто ракеты строит, а в искусстве этого не требуется. Особенно нынче. Ты же не думаешь, что мальчики и девочки, которые гундосят на эстрадных подмостках, кончали Гнесинку, верно? Сегодня в кино снимаются продавщицы, книги пишут грузчики, картины рисуют…
– Маляры, – улыбнулась Ника. – Ладно, Женька, кончай свою агитацию – все равно не поможет. Я, конечно, очень люблю фотографировать, но у меня к себе слишком высокие требования, ты же знаешь. К тому же в этой области такая жестокая конкуренция, что самоучкам пробиться совершенно невозможно. В общем, одна мне дорога – в конструкторы.
– Пусть так, – покорно кивнула Евгения, – но пока ты еще не успела снова вооружиться циркулем, тебе не мешает немного развеяться, снять стресс от нервных перегрузок последних месяцев.
– А под словами «развеяться» и «снять стресс» ты, естественно, подразумеваешь всякие курортные шуры-муры с мужчинами? – насмешливо спросила Ника.
– Не, ну не обязательно пускаться в разврат, можно просто построить глазки.
– Я не умею строить глазки, – отрезала Ника.
– Все женщины умеют строить глазки, – не согласилась Евгения, – они впитывают это умение с молоком матери. – Увидев, что при этих словах лицо Ники окаменело, она запнулась на полуслове, но потом упрямо продолжила: – Это нормальный женский инстинкт.
– Любые инстинкты надо подкреплять практикой, – вздохнула Ника, – а у меня такой возможности никогда не было. В тот период, когда девицы обычно осваивают это дело, у меня зрение было минус шесть, и все мужчины тогда казались мне на одно лицо. Очки носить я стеснялась и глазки строить опасалась – вдруг наткнешься на какого-нибудь крокодила и не заметишь? А когда мне у Федорова сделали операцию и я, наконец, прозрела, учиться искусству стрелять глазками было уже поздно. Все, мой поезд ушел.
– Это у мадам Брошкиной поезд ушел, – фыркнула Евгения, – а у тебя все еще только начинается. Да что я тебя уговариваю! – неожиданно рассердилась она. – Тебе еще целых два месяца до тридцатилетнего юбилея, а ты уже поставила на себе крест. Вот скажи, когда ты последний раз была на свидании?
Ника ничего не ответила, лишь неопределенно пожала плечами и, не поднимая на подругу глаз, принялась катать в пальцах трубочку от лимонада.
– Молчишь? – злорадно протянула Евгения. – И правильно, потому что нет тебе, Никуся, оправдания. Вот посмотри на меня – упитанная, физиономия круглая, конопушки на носу, а от ухажеров отбоя нет. Зато ты со своими длинными ногами и высокими скулами так и будешь весь век одна куковать.
Это была чистая правда. Полненькая и румяная Евгения относилась к той категории женщин, про которых Жванецкий говорил «не замужем, но есть человек». Оптимистка по натуре, она была бодрой, энергичной и смотрела на мир с открытой, слегка кокетливой улыбкой, которая притягивала представителей противоположного пола, как магнит. Ника нередко упрекала подругу в легкомыслии, но та лишь отмахивалась. Сама она считала, что обладает достаточным запасом здравого смысла и даже цинизма, которые просто приберегает до поры до времени.
«Когда выйду на пенсию, тогда и начну брюзжать, – говорила она, – зачем мне сейчас-то зацикливаться на негативе? Молодость тем и хороша, что наполняет нас эмоциями, желаниями и страстями, так пусть они будут исключительно со знаком «плюс».
У Ники же характер был совершенно иной. Воспитанная строгой бабушкой, она всегда старалась вести себя разумно, не терпела хаоса и пыталась планировать каждую мелочь на сто шагов вперед. Держалась она довольно сдержанно и понапрасну не расточала улыбки направо и налево. «Умная, деловая, ответственная» – значилось в ее характеристике, и это не было формальной отпиской – Ника и в самом деле была умной и очень ответственной. Тем не менее эти замечательные качества не помогли ей удержаться на работе. Не помогали они ей и в делах сердечных – как совершенно справедливо заметила Евгения, на свидания Нику приглашали нечасто. Последнее обстоятельство ее, конечно же, огорчало. Но что она могла поделать, коли мужчины как сговорились и не обращали на нее ни малейшего внимания?
– Чего ты от меня хочешь? – спросила Ника, глядя на подругу исподлобья. – Чтобы я вдруг начала носиться по городу в поисках поклонников?
– За ними не надо носиться, – нравоучительным тоном ответила Евгения, – их просто не надо отпугивать.
– Я что, чучело огородное, чтобы их отпугивать? – обиделась Ника.
– Не-ет, ты, Никуся, далеко не чучело, и тебе это хорошо известно. Ты просто балбеска.
– Здрасьте-приехали! – слегка опешила Ника. – С чего это я вдруг стала балбеской?
– Да ты ею всю жизнь была, мне просто не хотелось тебе об этом говорить, – хмыкнула Евгения. – Ты так гордишься своей сдержанностью и принципиальностью, что у меня духу не хватало тебя разочаровывать. Но теперь я тебе все же скажу: на самом деле ты вредина и придира, вот. И если в ближайшее время ты в корне не изменишь свое поведение, так и помрешь в девках.
Подперев подбородок ладонью, Ника смотрела на подругу внимательно и с интересом. Евгения всегда была эмоциональной особой, в запале разговора любила размахивать руками, а сейчас вообще разгорячилась не на шутку – вон, даже щеки раскраснелись. Интересно, что это ее так разобрало? Трудно предположить, что свои открытия по поводу Ники она сделала только сегодня – они знали друг друга уже сто лет и давно разобрались в том, у кого какой характер.
«Может, накануне моего дня рождения Женька решила выдать меня замуж и готовит почву? – улыбнулась про себя Ника. – Нашла мне жениха и теперь пытается настроить меня на лирический лад?»
– Представь себя на месте обыкновенного хорошего парня, – продолжала между тем Евгения. – Не мазохиста какого-нибудь, которому нравятся побои и унижения, а с нормальной психикой. Вот, скажем, заметил он тебя, как ты сидишь в кафе и ешь мороженое. Молодая и симпатичная, во всех отношениях подходящий кадр. Он уже начинает придумывать какой-нибудь повод к тебе подкатиться, как вдруг ловит твой надменный и полный безразличия взгляд. Ну и как ты думаешь, станет он с тобой после этого заигрывать? Да ни за что!
Ника никак не отреагировала на эту тираду подруги, а про себя грустно подумала: «В общем-то, Женька права, водится за мной такое – делать вид, что все мужчины на свете мне безразличны. Сказалось бабушкино воспитание – она считала, что порядочные девушки ни в коем случае не должны давать мужчинам повод знакомиться с ними на улице или в транспорте, а посему им следует всегда ходить с непроницаемой физиономией».
