— Хуже было бы, ударь она точным движением, ну,
допустим, прямо в сердце, хотя нетренированному человеку трудно с одного раза
точно попасть в него, — абсолютно спокойно объяснял приятель, — и уж
совсем было бы нехорошо, принеси она с собой опасную бритву или пистолет. А
так, кухонный нож, множество ранений. Суд может проявить снисходительность.
Я удивился:
— По-моему, ты несешь чушь! Двадцать четыре ранения
лучше, чем одно?
— Ну конечно! — неожиданно ответила Нора. —
Сам посуди. Если бы она прихватила из дома кинжал, ловко ударила и сразу убила,
следовательно, планировала преступление, тщательно готовилась. А ежели схватила
ножик для резки хлеба и била им во все попадающиеся под руку места, значит,
находилась в состоянии аффекта. Временное помрачение сознания облегчает участь
виновного. Ведь так?
Максим кивнул. Я покачал головой.
— Извините, но Соня совершенно не похожа на человека,
способного кинуться на девушку с ножом. Она интеллигентный, воспитанный
человек…
— Знаешь, Ваня, — вздохнул Макс, — я могу
тебе такого порассказать про образованных и милых. Вот недавно взяли одного
доктора наук и профессора, большого ума человек, то ли двадцать, то ли тридцать
книг написал, по его учебникам армия студентов выучилась. Этакий благородный
отец семейства: седые волосы, очки, костюм, речь великолепная, ну вроде тех
экземпляров, что ходят к твоей матери на вечеринки.
— Ну и что? — спросил я.
— Любовницу убил, — спокойно сказал Макс, —
двадцатилетнюю девчонку. Позвал к себе на дачу, придушил, потом в ванне на
части разрезал, в мешочки упаковал, в саду в разных уголках зарыл. И спокойно
пошел работать. Он, понимаете ли, ни дня без строчки прожить не может. Кстати,
и в СИЗО пишет, очень уважаемый в камере человек.
Меня затошнило. Очевидно, Макс понял, какую реакцию вызвал
его рассказ, потому что добавил:
— Хороший человек, плохой, добрый, злой… Это слова, а
есть улики.
— Какие? — напряженным голосом поинтересовалась
Нора.
— Извините за каламбур, убийственные.
— Ну! — поторопила его Элеонора. — Говори.
— Время смерти Беаты было определено достаточно
точно, — ответил приятель. — Она скончалась во вторник, между
девятнадцатью и двадцатью часами.
— Откуда это известно? — не утерпел я.
Макс спокойно пояснил:
— Установление давности смерти проводится по многим
показателям. Когда известно время последнего приема пищи, то судят по
особенностям содержимого желудка, имеются энтомологические исследования,
касающиеся развития насекомых, преимущественно мух, уже спустя пару часов после
кончины личинки…
Я сглотнул слюну и быстро сказал:
— Хорошо, хорошо, я тебе верю. Значит, между семью и
восьмью часами вечера?
— Да, — кивнул Макс, — именно в это время
Соня приехала к Беате. Ее видела соседка, у которой Чуева спросила: «Двадцать
девятая квартира на каком этаже?» Девушка ответила: «На третьем», — и
потеряла всякий интерес к тетке, потому что ее ребенок начал засовывать в рот
снег.
Мы с Норой молча слушали. Следующим свидетелем оказалась
пенсионерка Коростылева из тридцать пятой квартиры. Она несла из магазина
тяжело набитую сумку, притомилась и остановилась на лестничной площадке
третьего этажа передохнуть. Свою торбу она плюхнула около двери Беаты. Не
успела бабуська перевести дух, как из недр квартиры донеслись звуки скандала.
Ругались две женщины, одна, судя по звонкому, резкому голосу, довольно молодая,
другая — в возрасте. Двери в пятиэтажке как картонные, стены словно из бумаги,
поэтому старушка великолепно услышала перепалку.
— Оставь в покое моего сына, негодяйка, — злилась
пожилая.
— Пусть он сам решает, с кем быть, — парировала
молодая.
— Ты стара для него, испорченный продукт!
— Отвяжись и вообще убирайся из моего дома!
— Дрянь, сволочь! — взвилась дама постарше. —
Только о деньгах и думаешь! Имей в виду, моего материнского благословения на
этот брак нет!
— А оно нам надо? — захихикала молодая. —
Подавись им, кретинка старая. Я, между прочим, нормально к вам относилась, но
раз так себя ведете… Сегодня же велю ему ко мне перебираться с вещами.
— Только посмей!
— И что? — издевалась молодая. — Что вы
сделаете? Накажете? В угол поставите? Материнское порицание выскажете? Держите
меня, сейчас скончаюсь!
— Я тебя убью! — заорала пожилая.
Послышался дикий грохот. Бабушка Коростылева испугалась, что
дверь квартиры распахнется, подхватила торбу и побежала к себе. Дома она
очутилась без пятнадцати восемь.
— Так точно помнит время? — тихо спросила Нора.
— Да, потому что успела быстренько запихнуть продукты в
холодильник и сесть смотреть «Вести», — пояснил Макс. — Евдокия
Петровна Коростылева никогда не пропускает эту программу, ну привычка у нее
такая — ровно в восемь включать второй канал.
Пока Евдокия Петровна сидела перед голубым экраном, события
продолжали развиваться своим чередом. Мамонтова Катя, та самая девушка, которая
подсказала Соне, на каком этаже находится нужная ей квартира, мирно пасла
своего малыша около подъезда. Внезапно тяжелая железная дверь распахнулась,
чуть не пришибив молодую мать.
— Эй, — возмутилась та, — нельзя ли
поосторожней дверью шваркать!
Из подъезда вылетела тетка, толкнув дитя. Ребенок упал,
ударился головой о землю и зарыдал. Катя кинулась к сыну и заорала:
— Ты, дура! Ребенка уронила!
Но женщина даже не подумала извиниться.
Она стремглав бежала по дорожке, ведущей к метро.
Незастегнутая шуба развевалась у нее за спиной. Катя хотела было помчаться
вдогонку и как следует пнуть беспардонную бабу, но сынишка продолжал хныкать, и
ей пришлось утешать малыша, у которого на лбу быстро наливался темно-фиолетовый
синяк. Катерина подхватила сына, вошла в подъезд и увидела на полу крохотную
сумочку.
Внутри обнаружился паспорт на имя Чуевой Софьи Михайловны,
носовой платок, дешевая губная помада, кошелек и ключи. Обрадованная Катя
прихватила добычу с собой. Сумку явно потеряла обидевшая ребенка тетка, вот
теперь-то она попляшет! Катя вычислит ее телефон и потребует хорошую денежную
сумму за возврат документа.
Макс замолчал, потом спросил:
— Достаточно?
