* * *
– Жанна! Жанка, мать твою! Это кто?
– Автандил Автандилович, это Юля, моя подруга. Она актриса, играла в провинции в театрах.
– Я тебя не спрашиваю, где она играла! Я спрашиваю, кто она такая?
Юля с трудом сдерживала смех. Это ж надо – Автандил да еще Автандилович! Помощник режиссера. Некрасивый. Мелкий, круглый, подпрыгивает на месте, словно ему в туалет охота! И смотрит невзрачными серыми глазками, пламенно смотрит.
– Автандил Автандилович, я не знаю, как вам ответить.
– То-то. Конечно, не знаешь. Молчи тогда, если бог убил! Мадам, как вас зовут? Мэрилин Монро? Лайза Миннелли?
– Юля…
– Ах, просто Юля? А что вы делаете на моей площадке?
– Стою я тут! – неожиданно для себя повысила голос Юля. Не обращая внимания на Жанку, которая побледнела и стала дергать ее за рукав.
– Стоишь? Ути-пусенька какая! А темперамент! А глаза! Просто Юля, хочешь в кино сниматься? А конфетку хочешь?
– Хочу.
– На!
Автандил вытащил из кармана подушечку «Орбита», облепленную пылью и крошками.
– Не конфета, но тоже вкусно. Ешь!
Юля сунула подушечку в рот и принялась жевать. «Орбит» был ягодный, имел вкус прокисшего варенья.
– Спасибо, очень вкусно, – прошамкала она.
– На здоровье! Где эта коза Иничкина? Не пришла? Хрена ей, а не роль! Я ее разлюбил. Я теперь Юлю люблю! А ну, пошла гримироваться! Да выплюнь ты эту дрянь, бога ради! И никогда не жуй – зубки попортишь.
Коза Иничкина занимала роль незначительную, но приятную. Горничная, обремененная какими-то своими сердечными тайнами, выслушивает откровения влюбленной хозяйки. Играть там было нечего. Только глаза пучить, кивать и вздыхать, прижимая руки к груди. Автандилу, в жизни не видавшему горничных, видно, казалось, что они ведут себя именно так.
– Как все неожиданно получилось, – бормотала Жанна, когда они с Юлей вышли из студии. – Ты везучая! Я тут полгода в помощниках координатора пробегала, пока…
– Кто это – помощник координатора?
– Это тот, кто бегает за пивом. Нет, ну надо же! Слушай, обедать некогда. Пошли, пройдемся по магазинам, а потом уж поужинаем, ладно?
Подружки отправились на шопинг, причем Жанна то и дело фыркала и крутила головой, а Юля про себя улыбалась. Да, она такая! Да, ей все удается! Вот только денег пока нет – не может она купить эту потрясающую блузку. А Жанна может. Плевать.
– А куда мы ужинать пойдем? – спросила Юля.
Вот над этим Жанна сейчас как раз размышляла. Друзья звали ее на ужин. У Ольги сегодня день рождения. Но удобно ли будет привести туда Юльку? Неудобно. Но бросить гостью в день ее приезда – еще хуже. Ладно, пойдем вместе.
– Понимаешь, у моей подруги сегодня день рождения. Так что гуляем! Отправимся в ресторан, поняла? Вот только подарок найдем…
В подарок купили лампу-ночник, очень дорогую и красивую. Обнаженная женщина из матового стекла изгибалась томно, улыбалась загадочно.
* * *
Они сидели в первоклассном итальянском ресторанчике на Чистых прудах, где экзальтированная Ольга решила справить свой день рождения.
– Пожалейте меня, несчастную, – взмолилась она, когда Олег намекнул на празднование. – Не приходите ко мне в гости. Во-первых, я вообще не собиралась отмечать день рождения, будь он неладен. В моем возрасте это уже не праздник. А во-вторых, у меня дома шаром покати. Придется куда-то идти, что-то покупать, потом готовить…
– Что ты, родная! – засмеялся Кирилл. – Разве мы посмели бы тебя так затруднить! Весь мир знает о твоей феерической лени, и мы в том числе, так что… – Кирилл тараторил, боясь, что Ольга в любой момент перебьет его праведным гневом. – Мы решили пригласить тебя в ресторан. За мой счет, разумеется.
– Ценное уточнение, – вздохнула Ольга. – Ладно. Но только вот что – едем в «Роберто».
– Губа у нее не дура, как говаривал мой батюшка, – усмехнулся Кирилл. – Отличное местечко.
– Обожаю морепродукты, – в третий раз заявил Олег, поедая коктейль из креветок. – Нет, а где наши дамы? Лавров, позвони уже Жанне!
– Сам звони. Я ем. И пью. И целую именинницу.
– Не увлекайся, – флегматично посоветовал Кирилл.
– Они, наверное, мне подарок ищут, – мечтательно предположила Оля. – Машину выбирают. Кир, а ты почему не подарил мне машину? Или хотя бы кольца с бриллиантом?
– Прости, любимая, не знал, что ты мечтаешь о машине. А кольцо ты бы сразу расценила как предложение…
– Вот именно!
– Лелька, не заводись. Ешь.
– Да ем, ем…
Осьминог, приготовленный на пару, был обольстителен. Пахло базиликом, ванилью и оливковым маслом. Официантки порхали. Итальянцы за соседним столиком посылали Ольге нежные взгляды.
– А вот и мы!
Олег чуть не подавился креветкой, Лавров откровенно присвистнул, Оля толкнула Кирилла локтем. У столика стояла Жанна, а рядом с ней – необыкновенно красивая девушка.
– Оленька, с днем рождения. Вот тебе от нас подарок, любуйся и будь счастлива. А это моя гостья, актриса, Юлечка. Я вижу, вы все уже поражены ее красотой, так что могу спокойно начать жрать, на меня никто внимания не обратит. Лавров, закрой рот, а то осьминоги убегут…
– Я не ел осьминога, – заметил Дима. – Видишь, на тарелке артишоки. Но теперь, пожалуй, съем. Юля, а вы любите осьминогов?
– Не знаю, – честно призналась Юля. – Наверное, люблю…
– Как бы мне хотелось стать осьминогом! – притворно вздохнул Лавров.
– Только не смейтесь надо мной. Я не знаю, как есть осьминогов. У нас в Чапаевске их не водилось. И артишоки – я их тоже и в глаза-то не видела!
– Юля, я стану вашим гидом по гадам, простите за каламбур. Ничего не бойтесь, осьминог вареный. Садитесь рядом. Вина?
Юля оглянулась на Жанну, изобразив гримасу милого недоумения, и в эту минуту Жанна почувствовала себя плохо – словно безумие на секунду дернуло дверь в ее душе. Но надо было держать лицо, и только через полчаса она нашла возможность встать и отправиться к туалетам. В сверкающей зеркалами и кафелем комнате Крымская дала волю отчаянию.
– Господи, да что же со мной такое? – бормотала она, смахивая слезы со щек. – Ну, не думала же я, что он пойдет в монахи? Не надеялась, что решит все вернуть? Да и не пошла бы я на это, ни за что, никогда… И наверняка были и другие девушки, он упоминал… Лиза там какая-то… И я сама, сама советовала ему влюбиться! А у Юли так все легко получается!
Через некоторое время Жанна пришла в себя. Прерывисто вздохнув, она ополоснула лицо, напудрилась, подкрасила губы. Глаза подозрительно блестели, но следов слез на смугловатой гладкой коже не было видно.
