— А мне только кроссовки надеть, — сообщила
повеселевшая Миранда.
Выпроводив девочку открывать машину, я положил Филимона в
сумку и позвонил на пульт.
— Здравствуйте, номер…
Девушка молча выслушала мое заявление и, резко ответив:
«Козел», бросила трубку.
Я покачал головой и снова позвонил. Ну зачем же так грубо?
Каждый может случайно попасть не туда. И потом, молоденькую девушку не украшают
подобные высказывания. Козел! Кстати, отчего именно это животное не нравится
людям? На мой взгляд, в нем нет ничего противного, скунс или гиена значительно
неприятней.
— Пульт, — раздалось из трубки.
— Здравствуйте, — обрадовался я.
Оператор выслушала мою фразу и, обронив: «Козел»,
отключилась.
Я редко прихожу в негодование, но тут обозлился до
крайности. Какое безобразие! Ладно, допустим, я что-то перепутал, но дежурная
не имеет права хамить людям. Полный негодования, я вновь набрал номер и
каменным тоном заявил:
— Девушка, мой код…
— У вас охрана не срабатывает? — неожиданно
вежливо поинтересовалась грубиянка. — Вы уже третий раз звоните. Там, у
входной двери, висит коробочка, гляньте на нее, может, забыли кнопочку нажать?
Отчего-то ее вежливость совсем выбила меня из колеи.
— Как вам не стыдно!
— А что случилось? — недоуменно спросила дежурная.
— Неужели не понимаете?
— Нет.
— Вы правильно заметили, что я звоню уже в третий раз,
знаете почему?
— Ну… наверное, жилплощадь на пульт не берется…
— Вы два раза обозвали меня козлом. Очень некрасивый
поступок!
Из трубки послышалось тихое хихиканье, потом кашель, затем
девушка подчеркнуто официально произнесла:
— Мужчина, вы не поняли. Пароль сегодня «Козел».
— Как это? — растерялся я.
— Ну просто, город такой есть, Козел.
— Где? — недоумевал я.
— Понятия не имею, — вздохнула оператор, —
нам только название сообщают, а месторасположение — нет. Козел.
И она отсоединилась.
Чувствуя себя полным идиотом, я написал на бумажке «Козел» и
запер дверь.
Глава 23
Машин на дороге было мало, и мы быстро доехали до школы. Я
посмотрел на мрачную Миранду.
— Пошли доведу до двери.
— Не маленькая, — буркнула моя спутница, но было
видно, что ее обрадовало это предложение.
Я взял рюкзачок, лежавший на заднем сиденье.
— Отдай, — велела Миранда.
— Мужчина должен помогать женщине нести тяжести.
Девочка ухмыльнулась, но ничего не сказала. Мы пошли по
тротуару, внезапно Миранда рассмеялась:
— Смотри, рыбу удит.
Впереди, у открытого канализационного люка, стоял мужчина в
оранжевой куртке. В руках он держал кабель или толстую веревку, уходившую под
землю. Иногда трос подрагивал, внизу кто-то работал. Пролетарий очень походил
на рыбака, и я улыбнулся. Миранде нельзя отказать в наблюдательности. Лицо у
дядьки было таким же напряженно-задумчивым, как у тех парней, что скапливаются
на берегах водоемов.
Не успели мы поравняться с «удильщиком», как девочка
неожиданно рявкнула:
— Чего стоишь зеваешь! Клюет давно, подсекай!
Мужик отработанным движением рыболова-любителя со всей силы
дернул кабель. Очевидно, сработала некая кнопка в мозгу, включающаяся при слове
«подсекай». Из люка донесся отборный мат. В ту же секунду до рабочего дошло,
что он сделал. Не дожидаясь его ответной реакции, я ухватил Миранду за шершавую
ручонку и побежал в сторону школы. Давно не носился с такой скоростью, в спину
нам летели такие выражения, что впору было остановиться и попросить повторить.
Во всяком случае, большинство словосочетаний звучали для меня ново.
У входа в школу я, переведя дыхание, сказал:
— Если ты проделала нечто подобное в классе, лучше
расскажи об этом сразу.
— Да ничего я не делала, — фыркнула
девочка, — тише воды сижу.
Я кивнул:
— Ладно, тогда побудь тут до пяти, вместе домой
отправимся.
На обратной дороге машин прибавилось, но пробок не было, и я
без особого труда докатил до харчевни «Солнечная пицца». Вчера, когда договаривался
с Кудимовым о встрече, хотел приехать в редакцию «Микроскопа», но Сергей
решительно заявил:
— В полдень, в трактире, в это время я обедаю.
Пришлось согласиться на его условия. Впрочем, когда я нашел
Сергея и сел за столик, выяснилось, что трапезничать борзописец собрался за мой
счет. Я не слишком люблю журналистов, во всяком случае, тех, которые копаются в
чужом грязном белье. Понимаю, конечно, что спрос рождает предложение и что во
многих людях сильно желание подсмотреть в замочную скважину за сородичами, но
сам не читаю издания типа «Микроскоп».
Сергей оказался неприятным типом. Высокий, болезненно худой,
с плохими, выщербленными зубами и маленькими, близко посаженными, бегающими по
сторонам глазками, он производил отталкивающее впечатление. Впрочем, вымой
парень длинные, свисающие до плеч патлы, может, и стал бы приятнее. Честно
говоря, мне не слишком хотелось пожимать ему руку. Но Сергей протянул ее мне. Я
быстро коснулся влажной ладони, незаметно вытер свою руку о край скатерти и
натянуто улыбнулся.
Сергей схватил лежащую перед ним вилку и, вертя ее в
пальцах, сказал:
— Ну, пока еду не принесли, выкладывай.
— Что? — Я решил поддержать разговор.
— Как — что? — заржал журналист. — Зачем
звал? Какой компромат приволок? На кого? Имей в виду, сведения о Кате Пупкиной,
главной певице вокзального ресторана Мухосранска, меня не привлекают! У тебя
что? Фото? Вымай!
Я вытащил удостоверение. Сергей внимательно изучил книжечку
и крякнул:
— Так. И зачем я тебе понадобился? Небось в твоем
бизнесе, напротив, платят за молчание.
— Не всегда, — улыбнулся я, — иногда мы
отсчитываем деньжонки тем, кто вовремя раскрывает рот.
Сергей швырнул вилку на скатерть.
— Меньше чем за сто баксов я даже не зевну.
