Девица стала пунцовой, на висках у нее проступили капельки
пота.
— Убийцу?! Да вы что! Алена погибла в автокатастрофе,
пьяная села за руль и не справилась с управлением.
— И кто вам это сказал?
— Олег Пантелеевич, вице-президент, велел не болтать, а
клиентам говорить, что Алена уволилась, — растерянно пробормотала Мила.
— Вы дружили с ней?
Мила покачала головой:
— Нет, просто мы сидели в одной комнате, общались лишь
по работе, она была отличным специалистом. Я про нее вообще ничего не знала,
Шергина про свою личную жизнь не рассказывала. Замужем она не была, детей не
имела, это, пожалуй, все, что я знаю. Ей звонили сюда кавалеры, но Алена очень
быстро сворачивала разговор, впрочем, я, если могла, сразу выходила, когда
понимала, что речь идет не о работе. Она лишь один раз чуть-чуть душу
приоткрыла.
— Когда?
— Да недели за две до смерти, — пояснила
Мила, — телефон у нее зазвонил…
Мила сразу смекнула, что у коллеги какой-то неприятный
разговор, и выскользнула в коридор. Когда она вернулась, Шергина стояла у открытого
окна с сигаретой.
— Извини, — быстро сказала она, — холод
напустила. Вот сволочь!
— Кто? — осторожно поинтересовалась Мила. —
Очередной клиент?
— Да нет, — скривилась Алена, — Андрей
Лазуткин, хахаль мой. Прикинь, вчера ходили в ресторан, и ничего, а сейчас
позвонил и заявил: извини, дорогая, полюбил другую. Представь, по телефону!
Сволочь!
— Наплюй, — посоветовала Мила, — зачем тебе
такой кадр?
Алена выбросила на улицу окурок и с треском захлопнула раму.
— Да я и не собиралась за него замуж, нужен он мне
больно! Слюнтяй! Так просто время проводила, исключительно из-за постели, вот
там с ним хорошо, а стоит одеться… Только меня никогда не бросали, я сама
выбирала момент, когда нужно избавиться от любовника, и Андрей сильно
ошибается, полагая, что может вышвырнуть меня, словно ненужную бумажку. Нет, я
его сначала верну, а потом сама выгоню.
— Охота тебе возиться, — покачала головой
Мила, — не проще ли другого завести?
Алена села на место.
— Мне надо Андрею хвост прищемить. Да и никого другого
пока на примете нет.
— А Пыжиков? — оживилась Мила. — Он сюда
только из-за тебя приходит.
— Кретин, — отрезала Алена, — нет, сначала с
Лазуткиным разберусь.
Все, больше они на личные темы не разговаривали. Правда,
Мила попыталась на следующее утро вновь завести разговор об Андрее, но Алена не
пошла на контакт.
— Вы дадите мне координаты недовольных ею клиентов?
Мила включила компьютер.
— Значит, так, пишите: Дюкин Мирон Сергеевич, потом
Елистратова Наталия Федоровна и Колпаков Олег Анатольевич.
— Что у них стряслось, не знаете?
Мила стала наматывать на указательный палец прядку волос.
— Точно не скажу. Дюкин вроде на каких-то медалях
погорел, у Колпакова с фото казус вышел, точно не знаю, он с Аленой шептался,
когда я вошла, но он себя прилично вел. Услышала только, как Алена сказала:
«Ладно, новые снимки недолго сделать».
— Хорошо говорить, — взвился Олег, — а мне
время и деньги опять тратить.
— Ну так никто не виноват, что так вышло, — начала
было Алена, но потом увидела входящую Милу и замолчала.
Мила не удивилась, в «Злате» не принято лезть в чужие дела.
А вот Елистратова! Та просто всю контору на уши поставила,
пообещала бандитов наслать! Деньги назад требовала от Алены, да так грубо…
Я поблагодарил Милу, дошел до рецепшен и воспользовался
телефоном. Секретарша не соврала, она не проявила никакого интереса к
разговору, печатала какие-то бумаги, уткнувшись в компьютер.
— Хорошо, — велела Нора, — сначала поезжай к
этой Елистратовой, сдается мне, что автор всех затей с кислотой, пакетом молока
и газом женщина.
Я не стал спорить с хозяйкой, хотя придерживался совсем
иного мнения. На жестокое преступление вряд ли способна хрупкая дама, тут явно
замешан мужик.
Глава 13
Елистратовой не было дома, за закрытой дверью лаяла собака.
Телефон, номер которого она дала сотрудникам «Златы», оказался мобильным. И я
все время слышал одну и ту же фразу из трубки: «Абонент находится вне зоны
действия сети, попробуйте позвонить позже».
Впрочем, ни у Дюкина, ни у Колпакова никто тоже не спешил
ответить на мой звонок. Очевидно, они находились на работе и связываться с ними
надо вечером.
Я приехал домой, отчитался перед Элеонорой, покормил
Филимона «Докторской» колбасой и выбросил свои домашние тапки, вероломно
описанные Василием. Потом вспомнил добрый совет, данный парнем с бриллиантовой
сережкой, взял блюдечко с «Вискас» и, поставив его возле ботиночницы, позвал:
— Кис-кис-кис.
«Диверсант» лениво вылез в коридор.
— Иди, Василий, — лицемерно сказал я, —
угощайся, мой ангел.
Кот сел около блюдечка и начал брезгливо обнюхивать
малоаппетитное с виду содержимое.
Я постучался в дверь к Миранде:
— Ты уже дома?
— Угу, — ответила девочка, — зачем я тебе
понадобилась?
Услыхав про поход в гости, она скривилась:
— Ненавижу шляться к бабкам! Настькина мать меня
терпеть не может! Прикинь, на Новый год к ней отправили. — В голосе
Миранды зазвучала обида. — Настька в кабак подалась, а меня к Соньке!
— Сонька — это кто? — решил уточнить я.
— Мать Настькина.
— Твоя бабушка?
— Ну вроде, — хмыкнула Миранда, —
тетя-крокодил, у нее люди собрались, за стол сели и меня устроили. Правда,
сначала Сонька мою тарелку на кухне оставила, только я ее принесла и со всеми
осталась. Так она на меня все глазами зыркала, а едва куранты пробили, заявила:
«Детям спать пора, ступай, Маша, незачем со взрослыми толкаться».
— Ты разве Маша?
— Нет, конечно, но Сонька говорит, что Миранда — это не
имя, а собачья кличка. Я, естественно, в кровать не пошла, протянула руку к
икре, хотела бутерброд намазать, а Сонька схватила меня и как зашипит: «А ну не
трогай, это для гостей».
