Шурик был абсолютно неконфликтный, безответный, услужливый и
по-деревенски рукастый. С генералом он не спорил, а его жене, молодящейся особе
лет пятидесяти, таскал безропотно сумки. Очень скоро из шофера он превратился в
прислугу. Возил в детский сад внуков, причем крайне аккуратно одевал и раздевал
шаловливых мальчишек, почтительно сопровождал генеральскую тещу в поликлинику и
выслушивал без тени раздражения бесконечные старушечьи воспоминания, ездил на
рынок со списком продуктов, где ухитрялся купить все качественное и дешевое,
выгуливал тучную болонку, которой потом никогда не забывал вымыть лапы,
ввинчивал лампочки, вбивал гвозди, чинил все: от стиральной машины до
компьютера. Улыбка никогда не сходила с его простого рязанского лица, и очень
скоро Шурика полюбили все: гневный генерал, его вредная жена, спесивая теща,
избалованная дочь, безобразники-внуки и норовящая всех цапнуть болонка. День,
когда Шурику предстояло демобилизоваться, стал черной датой в семье генерала.
Не желая терять такого замечательного парня, военный предложил ему сделку:
Шурик остается в армии еще на два года, на положении вольнонаемного служащего,
и получает за это московскую квартиру вкупе со столичной пропиской.
У кого генерал отнял жилплощадь, осталось за кадром, но он
не обманул доверчивого парня. Шурик стал обладателем очень хорошей, по
московским понятиям, квартиры, считающейся однокомнатной. Именно считающейся,
потому что жилплощадь была расположена в доме постройки пятидесятых годов, и
рядом с просторной десятиметровой кухней имелось помещение такой же кубатуры, с
окном, именуемое кладовкой. Отпахав еще два года, Шурик уволился и стал искать
работу на гражданке. И тут генерал, считавший теперь парня кем-то вроде
племянника, привел его к Норе.
Элеоноре же до сих пор крайне не везло с водителями. Моя
хозяйка боится быстрой езды и терпеть не может тех, кто нарушает правила, а все
претенденты на место, желая показать высокий класс управления транспортным
средством, мигом вжимали педаль газа в пол, заставляя «Мерседес» нестись со
скоростью более ста пятидесяти километров в час, и Нора, как она потом
признавалась мне, сильно жалела, что не использует памперсы.
Шурик же никогда не разгоняется больше чем на шестьдесят
километров и, что самое главное, всегда прибывает вовремя. Вот так он и
оказался у нас. К слову сказать, генерала парень не бросил и по пятницам
по-прежнему возит его жену на рынок, а в свободное время строит на генеральском
участке баню. Шурик, он такой, добрый и вечно желающий всем угодить. Где-то раз
в месяц он отправляется к своим в деревню и обязательно привозит немудреные
подарки: мешок картошки, пару трехлитровых банок с соленьями, домашнюю тушенку.
К слову сказать, «синеглазка» — белая, рассыпчатая, вкусная до безобразия
картошка, огурчики хрустят и замечательно пахнут, а свинина не идет ни в какое
сравнение с мясом, приобретенным на рынке. И вот сегодня Шурик приволок Норе
кролика, но мне кажется, он слегка ошибся.
Я посмотрел на угольно-черную кошку. Под Новый год Шура,
хитро улыбаясь, вынул бутылки с самогоном, который гонит его старший брат. Я не
большой любитель выпивки, водку не люблю, предпочитаю джин или виски, но тут
ради интереса сделал глоток и поразился. Крепкая жидкость, настоянная на
черносмородиновых почках, оказалась просто замечательной. Может, вчера Шура
слегка перебрал, вот и перепутал кошку с кроликом? Собственно говоря, эти
животные похожи, вот только уши разные. Но Ленка-то хороша! Как она не
распознала, что за диво приволок шофер?
— Носится теперь по квартире, — пожаловалась
домработница. — Шурик говорит, если поймаем, он его на рынок свезет,
мясникам, а кроль словно смерть почуял, ну прямо испарился!
Я ткнул пальцем в кошку:
— Ты сюда посмотри!
Лена повернула, как всегда, плохо причесанную голову,
помолчала секунду и воскликнула:
— Ну вы даете, Иван Павлович, кролика с кошкой
перепутали! Неужто разницы не знаете, так сейчас объясню. У кроля уши длинные,
лапки мягкие, без когтей, да и хвост тяпочкой.
— Какой хвост? — удивился я.
— Тяпочкой, — повторила Лена, — ну пумпочкой
такой, понятно?
— Более чем, — язвительно ответил я, —
спасибо тебе, очень хорошо разъяснила, теперь я понимаю, чем кролик отличается
от кошки. Главное, что его филейную часть украшает тяпочка пумпочкой. Думаю,
господин Брем
[2]
мигом включил бы тебя в редакционный совет. А теперь скажи на милость, откуда у
нас кошка?
— Так Фаина Гаршина принесла, — пояснила
Лена, — сама на гастроли поехала, а нам кота оставила и ребенка.
Я слушал Ленкин рассказ. Фаина Гаршина — дочь рано умершей
подруги Норы. Моя хозяйка в свое время взяла девочку к себе и попыталась дать
той образование в классическом понимании этого слова: иностранный язык,
пианино, бассейн, теннис. Но от Фаины все хорошее отскакивало, не задерживаясь.
Как Элеонора намучилась с девицей, не передать словами. Ее собственная внучка
Риточка, избалованное донельзя существо, выглядела ангелом на фоне Фаины. Рита,
правда, могла загулять, и вообще она обожала веселые компании, но девушка
училась, а сейчас и вовсе стала серьезной особой, чему немало способствовали
форсмажорные обстоятельства.
[3]
Фаина же была трудновоспитуемой. Ее выгнали из четырех школ,
и в результате девица оказалась в экстернате. Из английского языка она
благополучно выучила лишь словосочетание «гуд бай», а на пианино могла
подобрать мелодию, отдаленно напоминающую «Собачий вальс». Три года назад Фаине
исполнилось двадцать лет. Элеонора купила ей квартиру и пристроила непутевую
девицу на работу. Но поскольку у Фаи нет за душой ничего, кроме школьного
аттестата, ее брали лишь на малооплачиваемую службу и гоняли там как сидорову
козу. Сами понимаете, что такое положение совершенно не устраивало лентяйку, и
она регулярно увольнялась, справедливо полагая, что Нора не даст ей пропасть с
голода. На мой взгляд, Фаину следовало в детстве нещадно лупить, а в девичестве
заставлять каждый день убирать квартиру, но Нора жалела ее, и в результате
вырос и расцвел диковинный цветок. Уж не знаю, чем бы завершилась эта история,
но два года назад Фаина в одном из ночных клубов свела знакомство с Настей
Фомичевой, тоже оторвой и безобразницей.
