– Не жадничай, прикупи смену, а то, неровен час,
сломаешь каблук и останешься с носом.
Но Мадлен лишь отмахивалась.
Очевидно, кто-то из других стриптизерок сильно позавидовал
Мадлен, потому что она зацепилась перед выходом на сцену за какую-то железку и
изуродовала свои босоножки.
Часы показывали три утра, оставалось отработать всего
ничего, но ведь босиком у шеста не спляшешь. Хозяин наорал на Мадлен и выгнал
ее вон со словами:
– Чтоб завтра явилась в новых туфлях, а за сегодня
денег не получишь. Нет работы, нет и зарплаты.
Мадлен, шмыгая носом, потащилась домой. Обычно ее, еще не
скопившую на собственную машину, подбрасывает до дома одна из танцовщиц, но
сейчас пришлось топать пешком. Впрочем, идти было недалеко, и девушка шла,
мучительно ломая голову, где раздобыть к завтрашнему вечеру босоножки.
Дойдя до здания, где она жила вместе с родичами, Мадлен
увидела свет в окне и поняла, что отец не спит, а курит на кухне. Меньше всего
ей хотелось в тот момент делиться своей бедой с папенькой. Сочувствия от него
не дождешься, а упреков типа: «У тебя обе ноги левые, оттого и лишилась обуви»
– наслушаешься сполна.
Поэтому Мадлен решила подождать, пока папенька, накурившись,
отправится в койку. Она прислонилась к забору, которым был обнесен дом
Вондрачковой, и следила за отцом в окне.
Вдруг с другой стороны улицы метнулась серая тень. Довольно
высокая девушка, появившаяся неизвестно откуда, подошла к калитке Ирины
Леонидовны и нажала на звонок.
Днем, когда вокруг полно самых разных звуков, Мадлен ни за
что бы не услышала последующего разговора, но ночью дети спят, крикливые бабы
угомонились, мужики успокоились, не ревут моторы автомобилей, тишина стоит
полная.
– Кто там? – спросила Ирина Леонидовна.
– Я, – прозвучало в ответ.
– Не поняла.
– Откройте, пожалуйста.
– Представьтесь.
– Я от Иржи.
– Да? А почему он сам не приехал?
– Грипп подхватил, лежит с температурой.
– Ничего не знаю, – решительно сказала Ирина
Леонидовна, – ступайте прочь. Ночь на дворе, добрые люди по гостям не шляются.
Девушка коротко выругалась, снова позвонила и сказала
хозяйке:
– Я привезла деньги.
– Не понимаю, о чем идет речь.
– О господи! Да откройте же!
– Сейчас полицию вызову, – пригрозила Ирина
Леонидовна.
Девица снова матюкнулась, достала мобильный, потыкала в
кнопки и сердито осведомилась:
– Иржи? Спишь себе спокойно, а я тут по Египетской
прыгаю. Позвони своей дуре и вели меня впустить.
Окно в квартире Мадлен давно погасло, папенька улегся в
кровать, но стриптизерка не собиралась уходить. Она с интересом ждала
продолжения беседы. Мадлен просто сгорала от любопытства. Ну кто это навещает
Ирину Леонидовну по ночам?
Внезапно калитка распахнулась.
– Сразу бы сказали, что вы Лена, его жена! –
сердито воскликнула Ирина Леонидовна.
– Я пыталась, – буркнула та, – да вы и
слушать не захотели.
– А сами бы вы как отреагировали, окажись на моем
месте?! – не осталась в долгу Вондрачкова. – Явились ни свет ни заря!
Почему пешком? Где Иржи?
– Объяснила же, – сердито ответила гостья, –
муж болен, а деньги вам нужно отдать сегодня.
– Вчера, – поправила ее Ирина Леонидовна.
– Да, конечно, но моя машина сломалась на шоссе,
пришлось ждать эвакуатор, тащиться в мастерскую, затем на перекладных
добираться в Гжев. Мне очень хотелось вернуться домой, в Ковальск, а не переть
к вам, но ведь я же приехала! И сумму всю привезла.
– Уговор дороже денег, – насупилась Ирина
Леонидовна, – давайте.
– Что?
– Непонятно? Деньги.
– Здесь?
– А где?
– Хоть во двор впустите, кругом люди.
– Все спят, – хмыкнула Ирина Леонидовна, –
тут ложатся с петухами, гоните баксы, и дело с концом.
– Офигеть можно. – Лена пожала плечами и достала
из сумочки конверт. – Держите.
Воцарилось молчание, потом Вондрачкова сказала:
– Все верно, только вот эти сто долларов обменяйте.
– С какой стати?
– Купюра совсем потертая, и потом, я предупреждала
Иржи, чтобы он не посылал мне доллары старого образца.
– У меня нет больше денег!
– Ладно, в следующем месяце подвезете.
– Вы меня не впустите?
– С какой стати?
– Ночь на улице.
– И что?
– Ну… мне бы до утра посидеть, хотя бы до семи.
– У меня не гостиница.
– Я на кухне устроюсь, в уголке, – настаивала
Лена.
– У меня больной в доме, он пугается посторонних.
– Ваш сын небось спит.
Раздался стук калитки. Лена разразилась тирадой, в которой
не было ни одного цензурного слова, потом опять позвонила по мобильнику.
– Иржи? Твоя так называемая мать вообще
обнаглела! – злобно заверещала она. – Не пустила меня до утра
подождать, оставила на улице! Ну ваще, на всю голову больная. Ладно, пойду
такси ловить, только, похоже, тут хуже, чем в Ковальске, весь город прям вымер.
Ну ваще, ну ты меня и послал!
Сунув мобильный в карман, Лена нервно закурила, но не успела
затянуться, как тихонько пропищал сотовый.
– Ну! – резко сказала Лена. – Я не сержусь и
понимаю, что никому, кроме меня, такое не сделать. Просто не нравится стоять
одной ночью, без машины в незнакомом городе, вот и все. Да никого я не боюсь,
от любого отобьюсь, мне просто не по душе, что так называемая твоя мать
позволяет себе такое. Ты платишь ей нехилую сумму, хотя бы за это она могла
быть повежливее со мной. Я бы никогда не вытурила человека в ночь. Да, понимаю,
некуда деваться. Ладно, я пошла на вокзал, авось там буфет работает. Хорошо,
хорошо, уже успокоилась, хотя она редкостная падла. Впрочем, если Ирина тебе
мать, то мне она свекровь, а когда родственники мужа хорошо относились к
невестке? Ну все, а то батарейка сядет.
