– Хорошо, что мы тебя нашли! – воскликнула
Кока. – Пошли на ресепшн!
Я не успел оказать сопротивления. Милые дамы ухватили меня
когтистыми цепкими лапками и выволокли к стойке прямо в халате, не дав одеться.
Зина, увидев меня в неглиже, воскликнула:
– Ой, Ваня!
Николетта с Кокой переглянулись. На лице маменьки появилось
выражение, ничего хорошего не предвещающее.
– «Ваня!» – с неподражаемой интонацией протянула
она. – Вот это мило. Душенька, вы уже познакомились с моим сопровождающим
Иваном Павловичем или путаете его с другим каким-то Ваней?
Зина покраснела, но ничего не ответила. Николетта набрала
было полную грудь воздуха, но тут у нее перехватила инициативу Кока:
– Любезнейшая, – протянула она, тыча в нос Зине
пальчиком, на котором сверкал камень размером с голубиное яйцо, – где тут
доктор?
– Сюда, пожалуйста, – профессионально любезно
ответила девушка, – налево.
– Благодарю, милейшая, – кивнула Кока, и они с
Николеттой двинулись в указанном направлении.
На пороге кабинета маменька обернулась и ехидно сказала:
– ВАНЯ! Не смей никуда уходить, жди нас здесь!
Я свалился на диван.
– Ты меня обманул! – воскликнула Зина.
– Что вы имеете в виду? – машинально спросил я.
– Говорил, что не женат!
– Это правда, в моем паспорте нет штампа!
– Может, оно и так! – взвилась Зина. – Тогда
кем тебе приходится эта старая крашеная кошка?
Я хотел было возмутиться, но тут в лазню ворвалась очередная
порция жаждущих немедленного исцеления, и Зина приступила к исполнению своих
профессиональных обязанностей.
Не успел один поток гомонящих людей схлынуть, как тут же
возник другой, затем третий. Я молча радовался тому, что мы с «невестой» ни на
секунду не остались наедине. Конечно, можно поставить Зину на место, пожаловаться
главному врачу, Вере Яновне, но мне всегда сложно конфликтовать, а уж с
женщинами в особенности. Зина начнет рыдать, а вид дамских слез вызывает у меня
язву желудка. Намного проще безболезненно купировать ситуацию. Если Зиночка
опять начнет предъявлять мне непонятные претензии, просто скажу, что Николетта
моя мать…
Глава 14
Дверь в кабинет врача распахнулась, заклятые подруги
вылетели в коридор. Кока шла впереди. Она добралась до ресепшн и, навесив на
личико змеиную улыбку, протянула:
– Доктор прописал мне много процедур. Вот
оксигенотерапия, акупунктурный, подводный массаж и ингаляция… Боже, я ужасно
больна! Я и не подозревала об этом!
Я с сомнением поглядел на Коку. Интересно, сколько ей лет?
Последние четыре десятилетия она уверяет, будто ей тридцать, но здравый смысл
мешает мне поверить в это. Так что возраст престарелой красавицы – тайна за
семью печатями, она не откроет ее даже после смерти. Я помню похороны Вики
Самсоновой, одной из подружек маменьки. Викаля, даже лежа в больнице под капельницей,
твердила доктору:
– Мне тридцать пять.
Эскулап был в шоке. Он не собирался ухаживать за престарелой
кокеткой. Сведения о возрасте пациентки нужны были ему для того, чтобы точно
рассчитать дозу лекарства. Я же испытал настоящий шок в момент прощания с Викой.
В отличие от многих, я хорошо знал, в каком году она появилась на свет. Дело в
том, что некоторое время назад Вика стала наследницей довольно крупного
состояния. В Америке умерла ее сестра, завещав своей единственной родственнице
все свои деньги. Сами понимаете, что для оформления бумаг понадобился паспорт с
настоящей датой рождения. Вот Вика и попросила меня:
– Ванюша, очень прошу, сделай ксерокопию.
Я было удивился такой просьбе, но она быстро добавила:
– Ты мальчик не болтливый, благородный, а моя прислуга
слишком любопытна…
Я выполнил ее поручение и никогда никому не сказал, что она
появилась на свет в 1907 году. За что был любим Викой и к каждому празднику
получал от нее презенты.
Поэтому в толпе скорбящих у ее могилы я оказался, наверное,
единственным, кто знал: Викуля чуть-чуть не дожила до ста лет. Представьте
теперь мой шок, когда в холмик, заваленный роскошными цветами, воткнули
табличку: «Виктория Самсонова. 1970—2000 гг.» На мой взгляд, это было уж
слишком, так как получалось, что Викаля младше своей внучки. Вот и Кока с
Николеттой из той же когорты. Узнать их истинный возраст невозможно даже под
пытками.
Но вот странность: изображая из себя молодых прелестниц, и
маменька, и Кока обожают рассказывать о страшных болезнях, которыми буквально нашпигованы
их юные организмы.
– Я так больна, что доктор чуть не заплакал, глядя на
меня, – щебетала Кока. – Он мне прописал столько процедур! Одних ванн
пять разновидностей!
– Старость – не радость, – ляпнула Зинаида, –
но вы не волнуйтесь! Тут такие папики приезжают, даже старше вас, и ничего
себе. Как увидишь, думаешь – все, два дня до смерти осталось. Потом глядишь, а
они на следующий год снова заявляются. Сухое дерево долго живет.
Кока заморгала, а маменька с довольным видом заявила:
– Я тоже страшно больна!
Кока выхватила у подружки листок с назначениями.
– Дай сюда! О-о-о! Вовсе нет! У тебя лишь четыре ванны!
– Да? – возмутилась Николетта. – Ну-ка.
Две белокурые, идеально постриженные головки склонились над
листком.
– Все ясно, – подвела итог Кока, – тебе не
прописали субаквальную.
– Почему это! – возмутилась маменька.
– Значит, ты не так больна, как я, – с самым
счастливым видом заявила Кока.
– Вовсе нет, мне намного хуже, чем тебе, –
взвизгнула маменька и ринулась назад в кабинет.
Я стоял под дверью и очень хорошо слышал, как доктор пытался
урезонить Николетту:
– Субаквальная ванна не слишком приятная процедура.
Конечно, вытерпеть ее можно, но зачем лишний раз себя…
– Я хочу!!!
– Она вам не показана. Вреда, конечно, не будет, но и
пользы…
– Хочу!!!
– Это абсолютно бесполезная для вас процедура.
– Вы хотите сказать – я безнадежна? – взвизгнула
Николетта с такой силой, что висевшая в коридоре картина закачалась.
– Упаси бог! – воскликнул врач.
