Я подцепил скользкий кругляш, пожевал крупитчатое нечто и,
сделав над собой некоторое усилие, проглотил. Загадочные кнедлики и впрямь
оказались чем-то вроде манного пудинга – отвратительная штука! Но не
произносить же такие слова за столом, да еще при дамах!
Необычно выглядело и пиво. В прозрачной кружке колыхалась
жидкость двух цветов: темно-коричневая и нежно-желтая. Слои не перемешивались,
очевидно, одна часть была тяжелее другой.
Осторожно сделав глоток, я сразу понял, в чем дело: нам
подали своеобразный коктейль, лично мне впервые приходилось пробовать подобный:
темное и светлое пиво. Но вкус необычного напитка оказался превосходным, и я
постарался не осушить кружку залпом. Эстер тоже понравилось пиво, она выпила
почти половину порции и принялась профессионально резать свинину. Я опустил
глаза на пудинг. Понятно теперь, почему Эстер такая полная: она просто любит
поесть. Дама с каждой минутой нравится мне все больше и больше. Николетта и
Кока кривляки, отчаянно скрывающие свои маленькие слабости. Уж они-то никогда
не станут на людях с наслаждением глотать пиво или, роняя слюнки, резать мясо.
Но тут Кока меня удивила.
Она сначала весьма брезгливо отпила из кружки, потом
посмаковала и мигом допила все до конца.
– Вкусно?! – с удивлением воскликнула она. –
Даже очень! Ваня, закажи еще.
Маменька последовала примеру подруженьки. Я подозвал
официантку. Получив еще один полный бокал, Николетта спросила:
– Что я ем?
– Зебу, – усмехнулась Эстер, – вкусно?
– Ну… вкус специфический.
– А именно?
– Рыбой пахнет.
– Ну это и есть рыба.
– Нет, не похоже. Вава! Узнай название животного,
немедленно.
Поскольку к тому времени у моих спутниц опустели кружки, я
вновь подозвал официантку:
– Пиво.
Та кивнула и двинулась было на кухню, но я задержал девицу:
– Зебу – это кто?
– Цо?
– Зебу – гав-гав?
– Гав-гав? – испугалась официантка. – Не, не,
неможно гав-гав…
– То есть, я хотел спросить – она му-му? Хрю-хрю?
Цып-цып? Ко-ко-ко?
Неожиданно девушка поняла вопрос и прыснула:
– Не. Зебу – ква-ква! Ква-ква!
Все сразу стало на свои места. Зебу, цабу, обзывай, как
хочешь, а это обычная жаба, то есть лягушка. И ведь не зря официантка делала
руками плавательные движения. Правильно, квакушки живут в воде! Но что сейчас
устроит Николетта, понявшая, что ей подали на ужин смачную жареную жабу?
На всякий случай я втянул голову в плечи. Боже, спаси
глупенькую официантку, кафе и бедного Ивана Павловича! Сейчас все сметет
торнадо.
Но сегодня явно был день потрясений. Николетта сначала
скорчила гримасу, а потом захихикала:
– Я это в Париже ела. Ничего особенного. Ваня, еще
пива. Послушай, Эстер, дай мне попробовать кусочек свинины из твоей тарелки!
– Конечно, дорогая, – закивала та, – кушай на
здоровье.
Николетта лихо опрокинула в себя очередную порцию пива, со
стуком поставила кружку и захохотала:
– Повторить!
– Точно, – подхватила Кока, – еще по одной!
Николетта схватила тарелку Эстер и принялась быстро жевать
мясо. На столе снова появилось пиво. Маменька и Кока разом осушили кружки,
икнули и осоловело уставились друг на друга. Тут только до меня дошло: милые
подружки пьяны, как ломовые извозчики и их лошади, вместе взятые.
– Споем? – вдруг предложила Кока.
У меня отвисла челюсть.
– Дддавай, – согласилась Николетта, – эхма,
начинай!
Кока открыла рот и, сверкая изумительно сделанными
коронками, начала:
– Неужели розу чайную выпьет кто-нибудь за нас…
У меня из рук выпала вилка. Я всегда в машине слушаю радио,
и простите, фанаты, бессмертный хит Киркорова и Распутиной мне уже порядком
осточертел. Его крутят в жесткой ротации, повторяют буквально через пятнадцать
минут, я уже способен спеть эту песню без малейшей запинки. Но Кока-то откуда
знает ее? Она же воинствующая любительница классической музыки! Дама, которую,
выражаясь языком подростков, плющит, тащит и колбасит от звезд эстрады?
Но не успел я слегка прийти в себя, как получил новый
шоковый удар. Николетта откашлялась и подхватила:
– Неужели дверь стеклянную не откроем мы сейчас?
А-а-а-а, я не слышу тебя…
Я просто обомлел. Николетта-то, оказывается, тоже в
материале! Ну и ну! Только вчера днем маменька погнала меня через вагон к
проводнику с требованием выключить радио.
– Объясни этим долдонам, – кипела она, – что
не все люди переваривают современную музыку. У некоторых она вызывает нервную
почесуху и аллергию. Пусть немедленно поставят Моцарта, Вивальди, на худой
конец, Баха.
– Или Гайдна, – подхватила Кока.
И вот теперь меломанки самозабвенно распевают «Розу чайную».
Было отчего прийти в изумление.
– Мне кажется, их надо отвести в отель, –
улыбнулась Эстер.
Я кивнул:
– Ваша правда.
Всю дорогу до «Неаполя» Кока и Николетта во все горло
горланили песни из репертуара МузТВ. Оказалось, что они с легкостью могут
исполнить хиты таких групп, как «Руки вверх» и «Дискотека Авария». Очень
здорово вышла у них песня «Мумий Тролля» «Это по любви», но с особой страстью
дамы исполнили «Шоколадного зайца». Вот с Катей Лель вышла незадача. Плохо
слушающиеся языки не сумели произнести заключительные фразы «Джага-джага.
М-мм-м, мне это надо-надо». Но вполне вероятно, что хмель просто окончательно
схватил их в свои цепкие лапы. Слава богу, когда мы с Эстер доволокли двух
глупо хихикающих дам до отеля, у них наступила фаза паралича речи. Кстати,
Эстер, пившая наравне со всеми, была, что называется, ни в одном глазу.
Проглоченное пиво никак не сказалось на ее поведении.
Мы усадили Коку с Николеттой в холле.
– Сделайте одолжение, – попросил я, – не
пойте больше!
Дамы икнули, закрыли глаза и, уронив головы на спинки
кресел, мирно засопели. Мысленно перекрестившись, я сказал Эстер:
– Очень прошу вас, подождите пару минут, сейчас возьму
ключи от номеров, уложу маменьку с Кокой и провожу вас. Вы в каком отеле
остановились?
