— Значитца, так, — заявил Санек, — пятьсот
баксов с тебя.
— За что?! — подскочил я.
— А за нашу доброту, за то, что не забираем, —
лениво пояснил Санек, — «жигуль» явно паленый, ты сам никакой…
— Да просто… — начал я, и тут вновь заорал
мобильный.
Санек шарахнулся в сторону, споткнулся о бордюр и упал. Его
коллега попятился.
— Эт-то чиво?
Я вынул телефон и принялся объяснять ситуацию.
— Прикольная штука, — задумчиво произнес Санек,
отряхивая брюки, — ни у кого такой нет. Дай поглядеть.
Я молча отдал ему сотовый.
— Дорогой? — деловито спросил Санек, вертя
«Нокиа».
— Пятьсот баксов, — ответил я, умолчав, что мне
аппарат с идиотским звонком обошелся в два раза дешевле.
— Слушай, — предложил сержант, — давай
сделаем так: ты мне его отдашь и езжай себе спокойненько.
Я посмотрел на мобильный. А что, может, это самый лучший выход.
Не могу больше слушать утробные завывания, уже решил приобрести себе другой, с
нормальным звонком.
— Забирай.
— Классно, — обрадовался Санек, — ща мы тебе
вот тут крыло отогнем, и ехай на здоровье.
Я влез в покореженный автомобиль, вырулил на проспект и тут
только сообразил, что забыл в «Нокиа» СИМ-карту. Значит, завтра надо позвонить
в «Билайн» и заблокировать номер. Вряд ли жуликоватый Санек успеет наговорить
на большую сумму. Хотя кто его знает! Страшно недовольный собой, я свернул
влево, потом вправо. Машин на дороге, как ни странно, оказалось мало. Обычно в
Москве постоянные пробки, движение не затихает ни днем, ни ночью. Так, доберусь
до Норы, запаркую несчастный «жигуленок» и лягу спать. К Кузьминскому мне ехать
незачем. Сергей Петрович в больнице, да и трудно пешком добраться до поселка.
Правда, мой несчастный «жигуль» на ходу, но внешний вид у него не ахти, меня
начнут останавливать на каждом посту, документов нет, только справка из
милиции. Нет, почему мне так не повезло? Зачем поехал к Жанне?
Мысли потекли в другом направлении. Жанна, конечно, хороша
собой, но эгоистична, капризна и глупа. И замужем, что, с одной стороны,
хорошо, потому что она не требовала от меня похода в загс, а с другой — плохо:
приходилось соблюдать меры предосторожности. Нет, больше никогда не стану
встречаться с ней, все чувства перегорели, а я не способен использовать женщину
лишь как постельную принадлежность, мне надо испытывать хоть какие-нибудь
эмоции. В глубине души я романтик и четко представляю, какой должна быть МОЯ
женщина. Ну, во-первых, не слишком страшной, хотя красота модели или
киноактрисы меня отпугивает. Больше привлекает нормальное русское лицо: сияющие
глаза, чистая кожа, аккуратный нос. Цвет волос безразличен, но что для меня
принципиально — это вес. Моя женщина должна быть худощавой, а рост может иметь
любой, со своими двумя метрами я неплохо смотрюсь даже рядом с баскетболисткой.
Но внешность дело десятое. И еще мне абсолютно безразлично, какие наряды носит
избранница, имеет ли она устойчивое финансовое положение. Я вполне способен сам
содержать любимую женщину.
Вот наличие детей ни к чему, вряд ли сумею полюбить чужого
ребенка, боюсь, что и свой начнет раздражать. Но главное — это характер. Я
надеюсь встретить добрую, ласковую, неэгоистичную натуру, способную полюбить
меня ради меня самого. Если она будет прощать мне мелкие слабости, такие, как
курение, — очень хорошо. Если поймет, что я порой нуждаюсь в уединении,
еще лучше. Мне хочется, чтобы жена была верным, настоящим другом в горе и
радости. Совсем не обязательно ей сидеть дома, стирать, убирать, гладить…
Наоборот, пусть совершенствуется в любимом деле, а я найму прислугу, это теперь
недорого.
Тут я вздохнул: эк меня занесло — нет, подобного варианта не
найти. Потом еще нужно, чтобы она не ссорилась с Николеттой и пришлась по душе
Норе. Не слишком ли многого я хочу от одной особы? Видно, доживать мне в
холостяках. Отчего к моему берегу постоянно прибивает таких дам, как Жанночка?
Где ходят другие женщины? Не обращаться же к свахе?
Углубившись в собственные мысли, я ехал в правом ряду.
Внезапно перед глазами замелькал синий спецсигнал, и металлический голос
прогремел:
— «Жигули», номерной знак 337, немедленно остановитесь!
Ну вот, теперь разбитая колымага привлекла внимание других
стражей дорог. Интересно, сколько на этот раз слупят?
Покорно прижавшись к обочине, я вылез наружу и увидел Санька
с мобильным в руке.
— На, — сунул он мне трубку.
Я машинально поднес ее к уху.
— Безобразие, — раздался крик Николетты, —
имейте в виду, вам мало не покажется! Немедленно позовите Ивана!
— Слушаю.
— Это ты?!
— Да.
— Только что отвечал какой-то идиот, совершенно
ненормальный хам!
— Извини, это случайно вышло!
— А-а-а, — визжала Николетта, — ты нарочно не
берешь трубку, не желаешь со мной разговаривать! Вот ты какой! Ну погоди,
никогда, никогда не расскажу тебе! Никогда! Мучайся теперь!
И она швырнула трубку.
— Это кто? — спросил Санек.
— Мать, — ответил я.
— Да уж, — покачал головой Санек, — ну и
голосина у нее. Гляди, чего вышло.
Я посмотрел на патрульный автомобиль. Левое крыло было
слегка помято.
— Только отъехали, — почесал в затылке
Санек, — эта штука как завоет, Павлуха вздрогнул, и во, в оградку влетели.
А потом эта как завизжит: «Где Ваня? Где? Умираю!!!» Мы подумали, может, плохо
кому, и за тобой. Едем, гудим, мигаем, а ты словно оглох и ослеп.
— Простите, не увидел.
— Забирай свой телефон, — прогундосил
Санек, — ну его в задницу! Никакого прикола нет! И ведь знали, что выть
станет, а испугались!
Я повертел «Нокиа» в руках.
— Значит, не пришелся ко двору?
— Ваще никак, — сплюнул Санек, — машину
помяли, как ты. Теперь верю, что испугался.
— Возьми телефон, от чистого сердца, — предложил
я.
Тут трубка снова взвыла, Санек отступил.
— Во, едрена Матрена, не надо мне такого счастья.
Не успел я сказать и слова, как он нырнул в свой
покалеченный кабриолет и отбыл.
