— Будь по-вашему, привидения есть, но давайте
рассуждать логически.
Девицы уставились на меня бараньими глазами. То, что женщины
молчат, это уже успех, и он окрыляет.
— Ну-ка вспомните, когда обычно появляются призраки?
— В полночь, — ответил нестройный хор голосов.
— А когда исчезают?
— С криком петуха, — сказала Белла.
— В тот момент, когда первый луч солнца коснется
крыши, — подхватила Клара.
— Вот-вот, — кивнул я, — а ты уверяешь, что
видела Глафиру! Да утро давным-давно настало, привидения мирно почивают, они не
шляются при свете, таковы законы астрального мира!
Анна прислонилась к стене.
— Фу! Кларка! Так нас напугать!
— Но я видела силуэт, — пробормотала дочь.
— Ты спросонья взглянула в окно, — объяснил
я, — а там стоит голубая ель. Издали, да еще после тяжелого, нервного
испытания твой мозг не сумел адекватно оценить ситуацию.
— Действительно, — протянула Анна, — похоже
на тетку, вот те ветки словно юбка! Клара, ты дура!
— Вместо того чтобы орать на нее, — подскочила
Белла, — лучше принесите сладкий кофе, меня он здорово успокаивает, а еще
Кларке чего-нибудь вкусного дайте.
Дочь Анны судорожно вздохнула и прижалась к Белле.
— Честно говоря, мне до сих пор не по себе. Вдруг во
дворе кто-то есть?
— Хорошо, — я кивнул, — сейчас схожу в сад и
посмотрю.
Клара умоляюще глянула на меня.
— Спасибо!
— Но только потом вы все займетесь чем-нибудь, —
тут же сказал я, — пойдете в душ или ляжете спать.
— Да, да, — воскликнули истерички.
Я вышел из спальни, пересек холл, толкнул входную дверь и
ступил на вымощенную плиткой дорожку. Воздух был упоительно свеж, в кустах
чирикали птички, солнце золотило верхушки деревьев. Все-таки зря большинство
людей предпочитают крепко спать в утренние часы. Наслаждаясь чудесной погодой,
я дошел до окна спальни Клары. Сами понимаете, никого в саду не было.
— Есть там кто? — поинтересовалась Белла,
свешиваясь через подоконник.
— Ни одной души, — улыбнулся я, — лишь
птички. Привидение улетучилось.
Белла исчезла. Я вытащил сигарету и начал чиркать зажигалкой.
Солнце забежало за тучу, вокруг мгновенно потемнело. Я вдохнул дым и решил
возвращаться в дом. И тут мой взгляд упал на ветку неизвестного кустарника,
растущего под окном. На ней трепыхалась какая-то тряпочка. Я отцепил ее, сунул
находку в карман и ушел.
В своей спальне я вытащил лоскут и внимательно изучил его.
Он был серого цвета, похоже, шелковый, нежный на ощупь. Вероятно, он вырван из
женского платья или мужской рубашки. Но у меня такой нет, впрочем, насколько
знаю, у Сергея Петровича и Валерия тоже. Внезапно я подумал: а где Валерий и
Павлик? Сергей Петрович повез Маргариту в больницу, а куда подевались
остальные?
Я пошел в кухню. Лариса Викторовна, стоя спиной к двери,
варила кофе.
— Скажите… — начал было я.
Экономка заорала и уронила джезву. Коричневая жидкость
разлилась по полу.
— Как вы меня напугали! — в сердцах воскликнула
Лариса.
— Простите, я не хотел.
— Ничего, — экономка взяла себя в руки, —
думала, все спать пошли.
— Кстати, — бесцеремонно перебил ее я, — где
Валерий?
— Спит.
— Спит?! Он не слышал криков?
Лариса Викторовна пожала плечами.
— Этот вопрос не ко мне, Валерий не выходил из своей
спальни.
— А Павлик?
— Он еще вчера уехал.
— Куда?
Лариса пожала плечами.
— Знала, да забыла. Владимир или Воронеж, нет, кажется,
Вологда. Они же с Маргаритой Михайловной эстрадные концерты организовывают, вот
он и повез кого-то на гастроли. Молоденький мальчик, а вежливый. Интеллигентно
так попрощался со мной.
Я вытащил из кармана лоскут и сунул экономке под нос.
— Скажите, у кого есть такое платье?
Лариса Викторовна помяла тряпочку.
— Шелк, натуральный, дорогая вещь. Точно не Беллочки,
она такое терпеть не может. Недавно ей подарили комплект постельного белья из
шелка, очень красивый, желтого цвета, но Белла его Катерине-покойнице отдала,
сказала: «Противное такое, скользкое, фу, ненавижу шелк». У Анны с Кларой тоже
ничего подобного нет. Где вы его взяли?
Ну не говорить же правду, учитывая, что Глафира, по
всеобщему убеждению, носит платье из серого шелка!
— В прихожей на полу. Вы уверены, что ни в одном шкафу
в доме нет ничего подобного?
— Конечно, — кивнула Лариса, — я же глажу
после стирки и очень хорошо знаю, что у кого в гардеробе.
— Ладно, — вздохнул я, — пойду подремлю.
Лариса Викторовна открыла рот, потом закрыла…
— Вы хотите у меня что-то спросить? — улыбнулся я.
— Да… ну там, в кабинете, на полу, вернее, на ковре,
лужа крови…
— Не надо ничего трогать до прихода милиции, я запер
дверь.
— А свет потушили?
— Нет.
— Надо бы погасить, — вздохнула экономка, —
да боязно одной туда заглядывать, может, вместе, а?
Я кивнул. Мы поднялись на второй этаж, я открыл дверь, в нос
ударил неприятный специфический запах. Я попытался сообразить, что за «аромат»
стоит в комнате, но тут Лариса Викторовна вскрикнула:
— Мама!
В связи с произошедшими событиями мои нервы были натянуты,
словно гитарные струны.
— Что? — заорал я. — Где?
Экономка ткнула пальцем в портрет. Я посмотрел на
изображение Глафиры и ахнул. Кровавое пятно с ее шеи исчезло.
И тут до меня дошло, чем так сильно пахнет в кабинете:
растворителем для красок.
Глава 16
К Норе я явился около полудня, совершенно невыспавшийся.
Хозяйка молча выслушала рассказ и заявила:
