— А вот и неправда, — возразила Соня и села на
чемодан, — я тоже начинаю заболевать! Знаешь, кого я вчера увидела?
Глафиру!
— Не пори чушь, — вскипел Петр Фадеевич, —
несчастная давно истлела!
— А дух-то бродит, — не успокаивалась Соня,
пытаясь справиться с замками. — Просыпаюсь ночью — стоит надо мной, в
сером платье с кружавчиками, лицо закрыто сеткой, в руках ножницы длинные. Я от
страха чуть не обделалась.
— Что же меня не позвала?
— Так голос пропал, — пояснила Соня, хватая
чемодан. — Лежу, рот словно рыба разеваю, а она потрясла ножницами и
прошипела: «Убирайся из моего дома, пока я тебя не заколола». Вот я и решила,
лучше быть незамужней, но живой…
Вскоре Петр Фадеевич умер, Сергей поступил в университет,
женился, а затем съехал в другое место.
— Зачем же вы рассказали дочери эту историю? —
удивился я.
— Маргарита разболтала, ее мать. Мы все детство в одном
дворе провели, она все знала. Рита не позволяла картины мамы вешать, и у нее
просто начиналась истерика, когда я брал в руки краски. Кстати, это и послужило
одной из причин нашего разрыва.
— А мне говорили, будто она ушла от вас, когда поняла,
что вы обанкротились.
— Нет, — сердито оборвал меня Кузьминский, —
Рита целый год сидела со мной на хлебе и воде. Я сам дурак. Постоянно срывался
на нее, орал, упрекал в своих неудачах, она и не выдержала, выбросила мои
полотна, поломала мольберт, кисти… На том и разошлись, теперь живем порознь. У
нее есть любовник, Павлик, а у меня Ольга. Только сдается мне, лучше было бы
нам опять сойтись, из-за дочери. Беллочка обожает мать, Олю она никогда не
примет.
Не успел он договорить, как дверь кабинета приоткрылась и в
кабинет заглянула Белла:
— Папа! Мы будем наконец ужинать? Я сейчас от голода
умру.
— Пошли, Ваня, — велел Кузьминский.
Мы спустились вниз и сели за стол. Лариса Викторовна внесла
блюдо с дымящимся мясом.
— Почему ты подаешь еду? — нахмурился глава
семьи. — Где Катя?
Экономка растерянно глянула на него:
— Она… э… увольняется!
— Глупости, — рявкнул Кузьминский, — вели ей
через час явиться ко мне в кабинет.
Видя, что хозяин дома обозлился, все уткнулись в тарелки,
даже Белла и Клара не ссорились. Минут пять в столовой царила тишина,
нарушаемая лишь звяканьем ножей и вилок, потом Сергей Петрович резко сказал:
— Ваня! Завтра с утра поедешь в магазин и купишь
машинку для пересчета денег, моя сломалась. Я сегодня привез домой некую сумму,
хочу точно знать, сколько там.
— Давайте вручную посчитаю. — Я решил подыграть
Кузьминскому.
Сергей Петрович усмехнулся:
— Всю ночь потратишь, там миллион долларов с копейками.
— Сколько? — невольно спросил я, пораженный
размером суммы.
— Примерно миллион, — спокойно повторил
Кузьминский, — черный нал, не слишком удачный месяц был, обычно больше
получается.
— Папа, передай мне масло, — вклинилась Белла.
— Мясо не дожарено, — заявила Анна, — кровь
вытекает.
— Перестань, меня стошнит, — вскинулась
Белла, — какая гадость!
— Ешь капусту, — усмехнулась Клара, — тебе
полезно, жир потеряешь.
Я тяжело вздохнул. Ну вот, сейчас скандал наберет обороты,
но тут неожиданно послышался мелодичный звонок.
Лариса пошла в холл. Через пару секунд оттуда раздались
голоса, и в столовую вошла пара — женщина лет сорока и парень, едва ли
справивший тридцатилетие.
— Мама, — закричала Белла, вскакивая на
ноги, — ты!
— Я, — ответила дама и рухнула в кресло. —
Павел, принеси мне коньяку.
— Чем обязан? — хмуро спросил Кузьминский. —
Только не говорите мне, что ехали мимо и решили заглянуть на огонек.
— Господи, Сережа, — пробормотала Рита, — у
нас несчастье.
— Что случилось? — испуганно осведомился брошенный
супруг.
Маргарита схватила фужер, поднесенный любовником, опустошила
его и сообщила:
— Мы взорвались.
— В каком смысле? — оторопел Кузьминский. — Прогорели?
Агентство не дает прибыли?
— В прямом, — выкрикнула Маргарита. — Павел,
налей мне коньяку!
— Тебе не следует много пить, — подала голос
Анна, — не советую.
— Кажется, я не просила совета, — отчеканила
Марго, — разреши напомнить, что в этом доме официальной хозяйкой являюсь
я, хотя тебе и очень хочется занять мое место.
Анна вспыхнула.
— Очень интересная позиция, — не сдалась
она, — живешь бог знаешь с кем, а потом сваливаешься на голову и
вспоминаешь, что на бумаге являешься женой Сергея.
— Не смей делать замечаний моей маме, — заорала
Белла.
— А ты не одергивай мою маму, — подскочила Клара.
— Дура!
— Идиотка!
Сжав кулаки, девицы уставились друг на друга. Не обращая на
них никакого внимания, Маргарита взяла пузатый фужер с коньяком, залпом осушила
его и констатировала:
— Гадость. Отчего ты, Серж, экономишь на спиртном?
Анна, красная то ли от жары, стоявшей в комнате, то ли от
гнева, рвала на мелкие части бумажную салфетку. Валерий абсолютно спокойно
подбирал хлебом подливку с тарелки.
Интересно, у них каждая трапеза заканчивается скандалом и
как поступит сейчас Кузьминский?
— Так кто кого подорвал? — спросил Сергей
Петрович.
— Надо мной квартиру занимал некий Воробьев, —
слегка заплетающимся языком начала рассказ Маргарита, — нормальный, тихий
дядечка, без закидонов. Никаких проблем не было. Так понесло его в загранку
работать, кажется, в Америку подался, а может, в Германию, жилплощадь сдал
каким-то идиотам. Ну и сегодня днем под входную дверь этим то ли бандитам, то
ли не знаю кому подложили бомбу. Хорошо, мы с Пашей в театре были. Почти весь
стояк вылетел.
— Ну, пожалуй, не весь, — пробасил Павел, —
всего четыре квартиры.
— И наша в том числе, — вздохнула Рита. —
Вот, остались голые!
