— У Кати, как и у Иры, на щеке родинка, на том же
месте. Она стала кровоточить, я договорился в клинике, в Мюнхене, об операции.
Дело непростое. Находись родинка где угодно, я бы не волновался, но лицо! Сами
понимаете, что это значит для молодой женщины. Операция и все процедуры мною
были оплачены заранее. Задержаться в Москве Катя никак не могла, она уехала в
слезах. К сожалению, вмешательство прошло неудачно. Сначала занесли инфекцию,
потом анализ показал, что в родинке есть переродившиеся клетки. В общем, Катя
лечится в Германии больше предусмотренного срока. Я очень надеюсь на ее
скорейшее выздоровление, но вернется она не скоро.
Когда Семен Юрьевич ушел, Нора сердито заявила:
— Наташа, конечно, с дочерью. Ладно, пока нет
возможности поговорить с ближайшими родственниками, поиски поведем в двух
направлениях одновременно. Ты снова съездишь на место автокатастрофы и спокойно
оглядишься. Подумаешь, откуда девушка могла появиться на дороге.
— Там поблизости нет никакого жилья, — пробормотал
я.
— В это верится с трудом, — парировала
Нора, — если учесть, что Ира была одета в кофту…
— Может, в платье, — перебил я хозяйку.
— Да какая разница, — вскипела та, — главное,
что на ней не было верхней одежды. На дворе стоит мороз, далеко раздетой не
уйти. Нет, там рядом что-то есть, просто ты не знаешь где. Найди мне это место:
маленькая избушка, вагончик, где переодеваются строители, будка стрелочника,
шалаш, землянка… И второе. Съездишь в этот институт УПИ и порасспрашиваешь
однокурсников. Что-нибудь да и всплывет, я не верю в исчезновение без всяких
следов, так не бывает! У тебя самого какие соображения на сей счет?
Я потер затылок.
— Да самые простые! Дорого одетая девушка, при
ювелирных украшениях, вышла вечером из дома. На пути попались подонки.
Схватили, скрутили…
— Девять вечера еще не ночь, — прервала меня
Нора, — на улицах много прохожих, отчего Ира не кричала?
Я пожал плечами.
— Ну это как раз понятно, ей сделали укол…
— Значит, похищение планировали заранее, —
протянула Нора, — обычные хулиганы действуют проще.
— Может, ее позвал кто из знакомых? — предположил
я. — Предложил сесть в машину.
— Ладно, — оборвала меня Нора, — действуй.
Прямо сейчас поезжай на шоссе.
Я с тоской глянул в окно. Снег валил хлопьями, никакого
желания таскаться по проселочным дорогам у меня не было.
— Ваня, — поторопила Элеонора, — не спи,
замерзнешь! Бери мой «мерс» и отправляйся.
Я тяжело вздохнул. Ну все в этой ситуации плохо. Во-первых,
никаких сил нет тащиться бог знает куда, во-вторых, я очень не люблю
пользоваться машиной Элеоноры. Я чувствую себя скованным за рулем шикарного
«шестисотого».
— Ваня, ау, — хмыкнула Нора, — опять ушел в
себя! Держи ключи.
Я покорно взял связку и пошел в прихожую. Моя жизнь кому-то
может показаться замечательной, но в положении наемного работника, получающего
жалованье из рук хозяйки, есть один жирный минус: никто не станет слушать
никаких ваших соображений или возражений. Приказ отдан, бери под козырек и
выполняй.
Иногда мне свойственно впадать в меланхолию. Зная за собой
это качество, я совсем не удивился, ощутив в душе некоторое уныние. Впрочем,
прежде чем предаваться ему, следовало подумать, каким образом экипироваться для
загородной прогулки. Придется доставать высокие зимние сапоги и теплое пальто.
Представив себе, как неудобно будет в этом одеянии в «Мерседесе», я еще больше
пригорюнился, и тут резко прогремел звонок в прихожей.
Глава 6
Я распахнул дверь и увидел нашего соседа Валерия.
— Привет, Иван Павлович, — радостно заулыбался тот. —
Ты чем заниматься собрался?
Я настороженно глянул на Валеру, надеясь, что он не пришел
опять просить о «соседской услуге».
Когда Нора покупала квартиру в этом доме, она самым
тщательным образом расспросила риелтора об остальных жильцах подъезда.
— Мне не хочется, отдав гигантскую сумму за квартиру,
обнаружить загаженную лестницу, лифт, исписанный фразами типа «Спартак —
чемпион», и «Мерседес», поцарапанный гвоздем, — вполне резонно заявила
она.
Риелтор замахала руками.
— Что вы! Люди тут живут приличные, все одного
материального достатка, поддерживают чистоту и порядок, все сплошь бизнесмены!
Последнее слово еще больше насторожило Нору, и она бдительно
осведомилась:
— Бизнесмены, говорите? Это хорошо. Ну-ка, какой
совокупный срок судимостей у моих соседей? Лет триста?
— Никакого криминала нет, — заверила ее
риелторша, — все нормальные законопослушные граждане.
Нора въехала в дом и целый год наслаждалась покоем. Но потом
случилось непредвиденное. Наш единственный сосед по лестничной клетке, милейший
Арон Вергелис, уехал жить на историческую родину, свою квартиру он продал
Валере.
Когда я впервые увидел парня, то струхнул. Валера выглядит
весьма экзотично. Он практически лысый, всегда носит спортивный костюм и
выплевывает жвачку, выходя из лифта. Первое время мы не общались, но потом у
Норы случился сердечный приступ, я вызвал «Скорую», та прибыла с двумя
тщедушными докторицами, и пришлось обратиться к Валере за помощью — я не мог
донести носилки до машины один.
Валера без писка согласился. Более того, он отправился со
мной в больницу и, пока я ездил домой за забытым паспортом Норы, ловко
договорился со всеми: врачами, медсестрами и санитарками. Когда я прибежал в
клинику с высунутым языком, Нора уже лежала в лучшей одноместной палате и около
нее выстроился дивизион медицинских работников. Оставалось только удивляться
способностям Валеры. Со мной, узнав об отсутствии паспорта у больной, никто
даже не стал разговаривать. А ради Валеры все мигом засуетились.
С тех пор мы дружим. Я хорошо знаю супругу Валеры, крикливую
Надю, и его тещу, даму, обладающую крутым характером. Валера, которого жизнь
основательно потрепала до того, как наградила деньгами, не боится никого, кроме
Ангелины Степановны.
— Понимаешь, Иван Павлович, — говорил он
мне, — все ж я не лютик, два срока за плечами. Уж поверь, навидался я
всякого. Но, скажу тебе, даже конвой из Владимира белым и пушистым покажется на
фоне любимой тещеньки. Я, как дорогую маму вижу, сразу дара речи лишаюсь.
