Она протянула ему пергамент, и поражённый маркиз увидел данный коричнево-красный рисунок, непонятным образом появившийся на чистом перед тем куске пергамента.
Демонский иероглиф изображал епископский посох, перекрещенный двумя вилами с четырёхугольниками по концам; затем начерчен был чёрный треугольник меж двух голов и рука с растопыренными пятью пальцами.
Маркиз был совершенно подавлен всем, что ему довелось увидеть. Его недоверие исчезло, и он принялся упрашивать старуху предотвратить это оккультное преступление, надвигавшееся с такой неумолимой последовательностью.
Старуха долго и упорно отказывалась, но наконец, сдалась.
— Это правда, что Вашей жене грозит смерть, и мне жаль её, а всё же спасти её не могу: я сама погибну, а ей не пособлю. Одно, что ещё попытаюсь для Вас сделать, это — узнать, как надо действовать, чтобы уничтожить связь маркизы со злыми духами. Но для этого я должна видеть Вашу супругу.
Обрадованный, что добился хоть чего-нибудь, маркиз звал колдунью с собой на дачу теперь же. Но тётка Лебретт заявила, что надо быть для этого в замке, куда и обещала прийти дня через три, после того, как приготовится для вызывания.
Маркиз вернулся на ферму и рассказал жене о свидании с тёткой Лебретт.
В душе Киры снова вспыхнула надежда. Если узнать, чего добивался призрак, и каким способом можно от него избавиться, то не всё ещё было потеряно; она была готова на всякую жертву, на всякое искупление.
Накануне назначенного дня супруги вернулись в замок, с нетерпением поджидая колдунью. Около полудня прибыла Лебретт. Пока маркиз вёл её к жене, колдунья несколько раз принималась нюхать воздух.
— Мертвечиной пахнет. Дьявольская рать, должно быть, здесь, и, надо полагать, она страшной силы, — бормотала старуха.
Киру она оглядела пристальным взглядом и попросила оставить их вдвоём, а как только маркиз вышел за дверь, старуха заявила, что желает слышать подробный рассказ всего, что произошло у колдуньи-финляндки.
Кира рассказала всё, но умолчала о втором посещении Малейнен.
— Вы просите моей помощи, а всей правды не сказали, — тоном строгой укоризны сказала тётка Лебретт. — Ваш первый муж стал жертвой оккультного убийства. Рука, соединившая Вас с ним, пустила и смертоносную стрелу, которая Вас освободила; а сплетение преступных заклинаний дало такую власть злым духам и связало их с Вами, что пресечь эту связь почти невозможно.
В ужасе Кира призналась во всём, оправдывая свой поступок страстной любовью к теперешнему мужу…
— Да, да. Страсти — плохие советчики, — вздыхая, ответила Лебретт. — Но Вы так жестоко наказаны, что может быть, Господь, по милосердию своему, и простит Вас.
Вызывания происходило в полночь, в отведённой комнате, из которой предварительно была удалена вся мебель, кроме одного для маркизы. Киру охватил такой ужас, что тётка Лебретт задумчиво качала головой; но сообразив что-то положила ей на голову руки, и та впала в глубокий каталептический сон.
После этого старуха привязала к рукам и ногам Киры мешочки с ладаном, на шею повесила ей древнее распятие и, шепча заклинания, очертила её кругом.
Сама она стала около кресла и, заключая себя тоже в круг, прочла магические формулы, вызывающие нечистую силу с повелевавшим ею демоном; в одной руке она держала свой жезл, а в другой нож, вроде серпа.
Сначала раздался треск, затем грохот, и наконец послышалось точно падение грузного тела; а возле круга, окружавшего Киру появилось два отвратительных существа. Одно из них казалось разлагавшимся трупом, и живыми были только глаза, глядевшие со смертельной ненавистью; другое было голым и мохнатым получеловеком, полуживотным, с фосфорическими рогами и большими зубчатыми крыльями. Его вид был настолько ужасен, что даже тётка Либретт содрогнулась несмотря на свою привычку иметь дело с невидимыми силами. Но заметив презрительную усмешку на лице призрака, она оправилась.
— Что хочешь ты, дух преисподней? С какой целью преследуешь ты и мучаешь ту, которая согрешила лишь по неведению?
— Я хочу её жизни. Она отняла мою, а я в обмен возьму её жизнь. Она связала меня с адом, и я хочу, чтобы она тоже была там со мной, — надтреснутым голосом произнёс полуживой труп.
— Я не с тобой разговариваю, я желаю слышать ответ твоего повелителя. Скажи, какого искупления ты требуешь, и кто может отрешить вас обоих от вашей жертвы? Говори, я приказываю! — настойчиво крикнула колдунья.
— Только та, которая их соединяла, может рассечь эту связь; всякий другой, кто решится на это, поплатится за это жизнью, — ответило на это насмешливое чудовище и поползло к старухе, обдувая удушающим страхом.
Тогда тётка Лебретт подняла нож, сделала им в воздухе каббалистический знак и произнесла магическую формулу. С пеной у рта чудовище отшатнулось, в комнате раздался точно выстрел, и бесовские гости исчезли.
Когда духи исчезли, старуха вышла из круга, разбудила Киру и позвала маркиза.
Керведек был бледен и расстроен, потому что тоже слышал из своей комнаты голос Алексея Басаргина. Он дрожал, когда входил. Тётка Лебретт сообщила, что только одна финская колдунья в состоянии им помочь.
— Да она скрылась неизвестно куда, и все мои розыски были напрасны, — рыдая сказала Кира.
— Всё-таки, это единственное средство, которое вы можете использовать, — заметила Лебретт. Она отказалась от всякого вознаграждения и на заре уехала домой.
После такого неудачного опыта, Кира потеряла всякую надежду и упала духом; маркиз же, наоборот, горел желанием возобновить попытку избавится от наваждения. Он находил, что сделан ещё один шаг вперёд: узнаны намерения тех, с кем они имели дело. Осталось только найти тех, кто посильнее и более знающих, чем деревенская колдунья. В угрозы демонов он не верил.
Скептицизм маркиза улетучился совершенно, и он становился убеждённым защитником реального существования загробного мира. Поразмыслив, он решил съездить в Париж, где, по его сведениям существовала школа магии, в которой преподавали знаменитейшие оккультисты. Там, среди этих учёных и «преемников древней герметической науки», он несомненно найдёт сильного мага, который ему нужен.
Прибыв в Париж, он вступил в сношения с разными оккультическими кружками и, описав свою историю загробного преследования, жертвой которого были он и жена, просил помочь ему. Господа оккультисты заинтересовались столь необыкновенным случаем, несколько дней совещались, а затем семеро из них изъявили готовность ехать в Бретань попробовать обуздать адских чудовищ, но потребовали при этом, чтобы им был представлен портрет Басаргина.
Маркиз телеграфировал в Петербург о немедленной присылке большого, писанного масляными красками портрета Басаргина и, получив его, уведомил о том магистров.
И вот, несколько дней спустя, оккультисты выехали в замок. Вызывание было назначено на следующую по приезду, ночь. Керведек просил освободить жену от личного присутствия на опыте, ввиду того, что всякое волнение вредно для её здоровья. Оккультисты тут же изъявили согласие, а сами деятельно занялись приготовлениями.
