— Нет, это невероятно… Потому что это —
ты. А ты надолго?
— До конца каникул.
— Здорово… А телефон почему отключила? А
не разговаривала со мной почему? Полина, я не верю! Не верю, что вижу тебя
здесь, в моей комнате, а не на пляже!
— Почему же?
— Ну… ты для меня всегда ассоциируешься с
пляжем, морем, летом. Вот и сейчас ты стоишь передо мной, а я вижу вокруг тебя
песок, пальмы и море… Такое впечатление, что ты и есть — лето.
— Девочка-лето? — улыбнулась
я. — Мне нравится. А телефон выключила, чтобы вот так неожиданно приехать
и сделать тебе сюрприз.
— У тебя получилось.
Я еще раз оглядела комнату.
— Так необычно стоять возле компьютера,
за которым ты сидел и со мной переписывался. Со мной, сидящей за сотни
километров отсюда.
Марат тоже взглянул на компьютер.
— Да… Во время таких отношений обычные
вещи приобретают особый смысл. Полина… Так ты мне объяснишь, почему сказала,
что не хочешь меня знать? Почему потом позвонила и стала извиняться? Что случилось?
Честно — я места себе не находил. Почти не спал… Недавно в кафе видел Фулату,
но не стал у нее ничего о тебе спрашивать. Вдруг, думаю, она ничего не знает,
ты тоже ей не говорила.
— И правильно, — вздохнула я. —
Марат, ты точно хочешь узнать, в чем дело?
— Точно! Хочу! Ой, да что же мы стоим?
Давай сядем!
Мы сели на диван.
— Если хочешь, то слушай… О том, что
случилось, знает только один человек на земле — моя мама. Ты будешь вторым. И
пообещай, что никому не расскажешь…
— Да ты что! Как ты можешь!
— Извини, просто… А вообще, — вдруг
вспомнила я, — об этом еще гадалка знает.
— Какая гадалка? — поразился Марат.
— Ох… — вздохнула я. — Это
долгая история.
— Я слушаю.
И я рассказала Марату обо всем, что случилось,
ничего не утаила. И о том, как видела его с девушкой и как расстроилась из-за
этого, как сменила номер телефона, как, поменяв билет, уехала обратно в
Лимонный, терзалась там, страдала и какую роль в этой истории сыграл папин
подарок.
Когда я закончила рассказ, Марат помолчал.
Потом посмотрел мне в глаза и утвердительно сказал:
— Ты сумасшедшая. Я всегда это знал.
— Что поделать, если я такой родилась.
— Нет, ну неужели нельзя было спросить у
меня, кто эта девушка? — воскликнул Марат и от переизбытка чувств вскочил
с дивана. — Злата — моя сестра! Она всегда с таким удовольствием слушала
рассказы о тебе! Черт, Полина, ты просто кино какое-то! Такую глупость сделала!
Из-за твоих преждевременных выводов мы потеряли несколько драгоценных дней,
когда могли бы побыть вместе!
— А ты тоже хорош! — заявила я в
целях самозащиты. — Почему не говорил, что к тебе брат с сестрой жить
приехали?
— Как-то значения этому не придал. Забыл.
— А меня интересует все, что с тобой и
вокруг тебя происходит! И вообще, почему твоя сестра назвала тебя любимым, а?!
Почему вы вели себя, как влюбленные? Зачем все это? Вы что, действительно
любите друг друга?
— Да ты с ума сошла! Ты не так все
поняла!
— Это нельзя было понять по-другому.
— Злата просто… ну, репетировала, чтобы
потом сценку разыграть.
— Какую еще сценку? Что она репетировала?
— Флирт, вот что!
— Зачем? — изумилась я.
— Да затем, что она по уши влюблена в
одного парня из института. А у него очень странный характер. Обращает внимание
только на тех девушек, у которых есть парень. Обожает их отбивать. А на
свободных внимания не обращает. Вот Злата и попросила меня помочь, сыграть роль
ее парня. Мне что, жалко, что ли? Вот я и помог сестре. Мы пошли с ней в
институт, специально стали на самом видном месте (как раз неподалеку был тот
парень), и начали флиртовать. И, как видишь, у нас все получилось! Даже ты
поверила.
— А тот?
— Тот тоже поверил. Злата пошла на
лекцию, а он уже тут как тут. Сел с ней рядом…
Я была потрясена. Неужели все так, как говорит
Марат? Надеюсь, что так. По крайней мере, все правдоподобно.
— А почему роль ее парня исполнял ты, а
не Руслан, например?
— Да там все знают, что он ее брат.
— Н-да… Когда вы попрощались, я забежала
в институт, нашла там Злату и спросила, кем ты ей доводишься. Она сказала, что
ты ее парень.
— Ну и что? Она же не знала, что ты — это
ты. Не все же могут человека с фотографии узнать. И, наверное, она подумала,
что ты тоже там учишься, сказала это, чтобы слухи разошлись, что у нее есть
парень… Да мало ли почему она так сказала!
— Ты так все объясняешь, что я начинаю
верить… Ну, все, кажется, понятно, но непонятно одно.
— Что еще? — устало спросил Марат.
— Почему Злата сейчас меня не узнала? Я
что, такая незапоминающаяся? Мы же с ней в институте разговаривали.
— С этим как раз все просто, — пожал
плечами Марат. — У Златы неважное зрение. В институт она в контактных
линзах ходит, а дома их снимает, чтобы глаза отдыхали. Так что вполне возможно,
что она тебя просто не рассмотрела сейчас…
Мы помолчали. Я не верила, что все объясняется
так просто, и все мои переживания были беспочвенными.
— Ты сердишься? — через некоторое
время спросила я.
Вместо ответа Марат взял с полки жемчужную
раковину и подошел ко мне.
— Принесла?
— Да…
— Ну так клади!
Я поспешно полезла в карман и достала
желтоватую жемчужину, которая была завернута в платок.
Мы бережно положили ее в раковину. Теперь и то
и другое выглядело полноценным. И раковина, и жемчужина. Они нашли друг друга.
Точно так же, как я нашла Марата, а он — меня.
— Когда уедешь — снова жемчужину
заберешь, — проговорил Марат, любуясь раковиной. — И так мы будем
делать до тех пор, пока когда-нибудь они не останутся вместе навсегда.
Я посмотрела на Марата. На такого родного,
уютного, в джинсах и свитере, а не в плавках, и, главное, по-прежнему моего.
— Помнишь, ты говорил, что романс хочешь
разучить?
— Помню.
— Ну что, разучил?
— Нет… После того как с тобой повздорили,
меня к гитаре не тянуло. Но я могу другую песню спеть.
— Какую?
— «Что такое счастье». Сейчас услышишь.
Марат освободил гитару от чехла, подстроил
струны, взял проверочный аккорд, снова подстроил, затем весело запел:
