Обычно в конце октября на пляже еще много
отдыхающих, но в этом году осень прохладная, и поэтому пляж почти пустынен. Но
дело еще и в том, что летом Черное море очень спокойно, будто оно — огромная
ванна, специально созданная для купаний, но в сентябре — октябре (а особенно
зимой!) начинает волноваться и штормить так, что гнет железные столбы и
разбивает в крошку бетонные причалы. В основном только местные жители знают,
что прибрежную зону ремонтируют к каждому курортному сезону. Но к лету море снова
успокаивается, приглашая отдыхающих полюбоваться лунной дорожкой, насладиться
шорохом волн и пропитаться полезным йодом и солью.
«В этом году бархатный сезон прошел очень
быстро», — подумала я, глядя на море. Кстати, выражение «бархатный сезон»
появилось в прошлом веке. Раньше богатые люди приезжали на море не купаться и
загорать, а гулять, дышать целебным воздухом. Оздоравливаться они предпочитали
не летом, а весной. Дамы надевали на прогулки платья из бархата — поэтому сезон
и носит название «бархатный». Правда, в наше время так называют отдых в
сентябре — октябре, а не весенний.
Я зашла обратно в купе и с изумлением отметила,
что попутчица сидит в той же позе, что была, когда я выходила минуту назад, но
уже в другой одежде — в спортивных штанах, майке, домашних тапочках.
«Когда она успела переодеться? —
поразилась я. — Она же дверь не закрывала! И вообще, в окне отражалось купе
за моей спиной, и я не заметила, чтобы женщина переодевалась. Мистика какая-то.
Или я задумалась и поэтому ничего не заметила?..»
Я села на полку и с неким подозрением
взглянула на попутчицу. Это была женщина средних лет со смуглой кожей,
распущенными длинными черными волосами, черными глазами… Черные брови были
выщипаны таким образом, что создавалось впечатление, будто она горделиво их
вскинула. На пальцах — крупные золотые перстни.
«В принципе ничего особенного», —
подумала я, но ощущение дискомфорта все-таки осталось.
Я перевела взгляд за окно и смотрела в него
довольно долго. Постепенно море скрылось за горами; сами горы стали мельчать и
отдаляться. Теперь поезд ехал по равнине. Кипарисы и пальмы здесь уже не росли.
Их сменили тополя.
Через два часа стемнело. Я услышала какой-то
шорох и будто очнулась. Оказывается, это попутчица вытаскивала из пакета еду.
— Угощайся, — вдруг доброжелательно
сказала она. Это была первая ее фраза, произнесенная с того момента, как мы
выехали из Лимонного.
— Спасибо, я не голодна, — покривила
я душой. Я уже успела проголодаться, но решила потерпеть, потому что,
во-первых, мне было неудобно принимать еду от незнакомого человека, а
во-вторых, я испытывала перед этой женщиной некий трепет. Сама не знаю почему.
Она посмотрела на меня испытующе и пожала
плечами: мол, не хочешь, как хочешь.
В купе заглянула проводница и любезно
поинтересовалась:
— Вам чего-нибудь принести?
— Чаю, будьте добры, — отозвалась
попутчица.
— Мне тоже, — сказала я.
Проводница кивнула и через минуту принесла
чай.
Женщина ела, а я, чтобы не смущать ее, взяла
детектив, который прихватила из дома, и начала читать.
— Сейчас будет остановка, —
неожиданно произнесла попутчица.
Я оторвалась от книги.
— Ну и что? — только и нашла я что
ответить. — Вы хотите выйти на свежий воздух и чтобы я последила за вашими
вещами?
Она отложила бутерброд, пристально посмотрела
на меня и покачала головой:
— Нет. Я хочу, чтобы вышла ты, — это
было сказано каким-то особенным тоном.
У меня внутри неприятно похолодело.
— Что вы имеете в виду?
Женщина резко подалась вперед и всмотрелась
мне в глаза.
— Не езжай, куда едешь! Выйди на
ближайшей станции и возвращайся домой.
Мне захотелось вжаться в стену, лишь бы быть
подальше от попутчицы.
От неожиданности я не могла вымолвить ни
слова. Я испытала жуткий страх перед этой особой.
— Зачем это — возвращаться? — все же
сказала я.
— Затем, что поездка ничего хорошего тебе
не принесет.
— А вы откуда знаете? —
автоматически спросила я, хотя не собиралась вступать с ней в диалог. Больше
всего я мечтала о том, чтобы выбежать из купе, закрыть дверь и не видеть эту
тетку — очень уж неприятно она на меня действовала. От нее ощутимо веяло чем-то
мощным, подавляющим и необъяснимым. — Откуда знаете, что не принесет?
— Я много чего знаю… — таинственно
произнесла она и бесшумно отпила чай.
— Откуда?
— Оттуда. — Женщина сделала
непонятный широкий жест рукой и, откусив кусок от душистого красного яблока,
утвердительно сказала: — Ты мне не веришь.
Я промолчала. Сделала глоток чая и не
почувствовала его вкуса.
— Ну хорошо, — кивнула она,
тщательно пережевывая яблоко. — Тогда я скажу то, что заставит тебя поверить
моим словам. Не так давно, летом, ты успела побывать в шкуре и удава, и
кролика. Я права?
— Вы это о чем? — отстраненно
пробормотала я, помимо воли погружаясь в воспоминания. — Какие удавы?
Какие кролики? Вы что-то путаете. Я вас не понимаю.
— Прекрасно понимаешь! Не езжай, Полина,
куда едешь, если слезы лить не хочешь.
— Откуда вы знаете мое имя?! — Я
подскочила на месте и чуть не ударилась головой о верхнюю полку. Внутри все
клокотало. — А-а! Вы слышали, как ко мне мама обращалась? Или паспорт
смотрели? — Я кивнула на паспорт, лежащий на столике. Я забыла его убрать
после того, как проводница удостоверилась в моей личности.
— Мне не нужно подслушивать, чтобы что-то
узнать, — промолвила женщина и едва заметно улыбнулась.
— Вы мне не нравитесь, — напрямую
заявила я. — Я не просила вас гадать. И вообще, у меня мама этим занимается.
Если бы меня в поездке что-то такое ожидало, она сказала бы.
— А она не гадала перед поездкой, —
снова пожала плечами попутчица и пристально всмотрелась мне в глаза.
«Действительно, мама не гадала», —
вспомнила я. И от этого мне сделалось еще неуютней.
Хоть черноволосая женщина и угадала этот факт,
но я не прониклась к ней доверием. Я не люблю, когда без спросу лезут в мою
жизнь. Когда говорят мне то, о чем я не прошу.
Поэтому я легла на полку и отвернулась к
стене, давая понять, что не настроена на разговор.
Попутчица загремела пустым стаканом, зашуршала
бумагой из-под бутербродов и сказала:
— Зря ты, Полина, так реагируешь. Я же
только добра тебе желаю.
Я повернулась к ней.
— Что вам от меня надо? Как я уже
сказала, моя мама тоже фанатка всего мистического. И она говорит, что ни один
уважающий себя колдун не будет давать советы, если его об этом не попросят.
