— Полина! — бросился ко мне
Марат. — Ты не ушиблась?
— Нет, — рассмеялась я, поднимаясь
на ноги. — А ты заметил, что я постоянно перед тобой падаю?
— Да уж… В день нашей первой встречи ты
споткнулась о бордюр. И потом, когда услышала ту фразу в гараже, тоже на пол
упала. Но давай не будем о грустном. Ну что, принцесса, совершим наш круиз?
— Совершим, — сказала я, садясь на
корму. Лодка мерно покачивалась на волнах.
— Тогда — одну секунду! — попросил
Марат и умчался под пальму.
Он взял гитару, вынул ее из чехла и сел
напротив меня.
— Подержи-ка. — Марат протянул мне
гитару и взялся за весла. Когда мы отплыли на значительное расстояние от
берега, он забрал гитару и, глядя мне в глаза, взял какой-то аккорд.
— Ты будешь петь? — спросила я.
Я обожала, когда Марат пел. Во время его пения
мое сердце то совсем останавливалось, то билось быстро-быстро, как машет
крыльями птичка колибри. Меня бросало то в жар, то в холод — Марат имел завораживающий
чувственный голос. Как выяснилось через некоторое время после нашего
знакомства, у него прадед был известный исполнитель цыганских романсов.
Марат снова взял аккорд, перебрал струны.
Глядя на луну, он запел песню, которую до этого момента еще ни разу не пел:
По морю лодочка плыла,
Погода тихою была,
Но вдруг поднялся ураган,
Ко мне подходит капитан:
«Послушай, милая моя,
Уедем в дальние края,
Я отправляюсь в дальний путь,
Меня Маратиком зовут…»
Марат пел, мастерски перебирая струны, а я
слушала, пытаясь не упустить ни одной ноты, ни одного его слова.
Мы плавали на лодке до поздней ночи. Изредка
поглядывали на костерок, который горел на нашем пляже и служил маяком. Мы
болтали ни о чем и обо всем сразу, шутили, смеялись, Марат пел песни, мне
хотелось веселиться и вести себя открыто, не стесняясь, не сдерживая эмоции,
дурачиться. Рядом с Маратом я чувствовала себя уютно. Вот только иногда мое
настроение резко портилось — когда я вспоминала о завтрашнем дне.
На следующий день мы расстались.
Я вздрогнула и обнаружила, что стою не на
пляже с горячим песком под ногами, а во дворе, окруженном однотипными панельными
домами, в которых живут сотни, тысячи людей. Но эти дома кажутся однотипными
только с первого взгляда. На самом деле один из них особенный. В нем живет
Марат — парень, при одной мысли о котором я мгновенно переношусь в лето, в
солнце, в шум отдыхающих на побережье Черного моря.
Надо же, я много раз была в этом городе,
ходила по этим улицам вместе с бабушкой, но раньше я не знала, что где-то здесь
живет Марат. Да и самого Марата не знала… Так странно. А теперь город приобрел
для меня особое значение.
В кармане лежала жемчужина, бережно завернутая
в платочек. Когда мы с Маратом увидимся, он положит жемчужину в раковину, и это
будет символом нашей встречи. Нашей дружбы. Нашего единства.
Я стояла неподалеку от второго подъезда дома
номер двадцать. Сейчас я войду в него, поднимусь на нужный этаж, позвоню в
сороковую квартиру, и Марат откроет мне дверь. Или его родители. В общем, через
несколько минут я увижу Марата.
Вдруг мне сделалось страшно. Коленки
задрожали, сердце сильно заколотилось. Кровь молоточками стучала в висках.
Перед глазами все расплывалось. Я не верила, не верила, что увижу Марата. Эти
два месяца разлуки казались мне вечностью.
«Так, держи себя в руках, — подумала
я. — Что мама советует делать в таких случаях? Десять глубоких вдохов».
Я закрыла глаза, сделала десять вдохов, и мне
стало значительно легче. По крайней мере, коленки перестали дрожать.
И в этот момент кто-то толкнул меня в спину.
От неожиданности я вскрикнула и подалась вперед. Я точно упала бы на землю,
если бы передо мной не росло какое-то дерево и я не схватилась бы за его ствол.
«Маньяк!» — стрелой пронеслось в голове. Мама
всегда запугивала меня маньяками. По ее мнению, маньяки обитают повсюду и они
могут выскочить из-за любого поворота.
— Рита, фу! — услышала я мужской
голос.
Возле меня сидела здоровенная рыжая овчарка
без поводка и намордника, а к ней со всех ног мчался какой-то парень примерно
моего возраста, может, чуть старше.
— Совсем уже? — возмутилась я,
приходя в себя. — Собаку без намордника отпускаешь! И без поводка! А если
бы она меня укусила?
— Ну не укусила же! — нагло заявил
любитель собак и расплылся в улыбке.
По-видимому, он посчитал, что сердце мое
растает и я вместо того, чтобы злиться, буду смущаться, запинаться и краснеть,
вымаливая у него номер телефона. Но он имел дело со мной — а мне все эти
улыбочки до лампочки.
— Что ты смеешься? — спросила я,
надвигаясь на него. Собака, почувствовав, что хозяину угрожают, зарычала и
оскалила крупные белые клыки. — А ну быстро убери свою дворняжку! Или я
сейчас же пойду в милицию, заявление напишу, что ты выгуливаешь такую псину в
общественном месте без намордника.
— Рита не кусается, — произнес
парень излюбленную фразу всех собаководов.
Можно подумать, собаки дают им расписки, в
которых обязуются никого не кусать, — с такой уверенностью хозяева
убеждают в доброжелательности своих питомцев.
— Ага, Рита не кусается, а я не дерусь!
Но в исключительных случаях… — Я многозначительно не закончила фразу и
прищурилась.
Собаковод тут же попятился, схватил овчарку за
ошейник и зашел с ней в подъезд.
— Сумасшедшая какая-то, — обронил он
напоследок.
— Нет, ну вообще! Я еще и
сумасшедшая! — изумилась я и крикнула: — Назвать овчарку Ритой мог только
дурак!
«Все настроение испортил, — огорчилась я.
На душе остался какой-то осадок. — Ну ничего, сейчас увижу Марата и забуду
об этом хаме. Кстати, на всякий случай нужно купить специальный свисток против
собак».
Едва я успела додумать эту мысль, как дверь в
подъезд открылась.
Перед глазами мгновенно все поплыло… Земля под
ногами качнулась…
Из подъезда вышел Марат. Это был он. Марат.
Мой Марат.
Я впервые увидела его не в легких льняных
штанах или шортах, не в рубашке с пальмами или боксерской майке, подчеркивающей
его крепкие развитые плечи, а в ботинках, джинсах и красной куртке с белыми
вставками. Его немного отросшие вьющиеся черные волосы, смуглая кожа — все это
как нельзя лучше гармонировало с одеждой.
Раньше я думала, что при встрече с Маратом
расплачусь, но плакать не хотелось. Меня переполняло счастье.
— Марат, — хотела воскликнуть я, но
вместо крика почему-то получился хриплый шепот.
