– Прости, Галя, само собой вышло. Это очень дорогая для меня
вещь, тут вся моя жизнь описана в подробностях: важные события, имена, фамилии,
даты. Знаешь, я каждый вечер сажусь и все заношу в тетрадь.
– Да? – удивилась Галя. – Как же поместилось столько
информации в одной тетради?
Лера улыбнулась:
– Бумага тонкая, пишу я очень мелко, с двух сторон, без
полей.
– А зачем ты это делаешь?
– Вот сяду в старости и стану вспоминать! Ты можешь сказать,
что делала… ну, например… девятого января девяносто восьмого года?
– Нет, конечно!
– А я запросто.
Лера перелистала тоненькие странички и сказала:
– Я в кино ходила, одна. Еще туфли себе купила, итальянские,
черные с белым.
– Дневник? – ошарашенно повторил Масик. – В котором она все
фиксировала?
– Ага, – смеется Галина, – прикинь, какая дура! За фигом он
ей сдался? Ну, так когда я могу сниматься?
Масик чувствует себя как жертва землетрясения. Про дневник
он забыл! Совершил ошибку!
Врача начинал колотить озноб. Что, если в милиции окажутся
добросовестные сотрудники? Что, если кому-то придет в голову тщательно обыскать
квартиру Леры? Тогда найдут записи, а там…
По спине Масика потек пот.
– Галочка, – ласково сказал он, – давай встретимся.
Масик надумал отправить Масляникову на квартиру к Лере. Врач
не знал, что у Галины есть ключи, он хотел дать ей свою связку. Масик
давным-давно не ходил к Валерии в гости, предпочитал встречаться с ней у себя в
доме, где соседи не обращали друг на друга никакого внимания. За последние
пять-шесть лет он лишь один раз пришел по хорошо знакомому адресу, когда убивал
Леру. Но ключ у него имелся.
Встречу Гале Масик назначил в самом затрапезном месте, на
окраине Москвы. Когда Масляникова явилась и села за столик, врач вздрогнул.
Лицо Галины было размалевано зеленой, красной и желтой красками.
– Зачем ты так накрасилась? – машинально спросил врач.
Галина хихикнула:
– Мне Спилберг звонил и велел привыкать к гриму.
Масик вздохнул, похоже, у Галины началось обострение. Он
попытался дать больной ключ, но та почти не понимала его, декламировала отрывки
из пьес, смеялась. На странную посетительницу стали обращать внимание. Масик
вывел ее из кафе на улицу, купил в аптеке лекарства, велел Галине принять
таблетки, потом поймал такси, посадил туда «актрису» и сказал шоферу:
– Довези ее до квартиры. Вот, держи за услуги.
Масик знал, что Галя, несмотря на неадекватность, будет пить
лекарства и через некоторое время станет почти нормальной. Только у Масика нет
времени. Дневник может в любой момент оказаться в чужих руках. Черт знает, что
в нем понаписала Лера, может, и ничего страшного, но лучше забрать тетрадь. И
тут ему в голову приходит мысль о Люсе. Вот кто в преддверии свадьбы пойдет на
все! Масик звонит любовнице и рассказывает ей очередную историю, дескать, есть
женщина, которая следит за ним, она в курсе того, что они проделали с Виктором,
и теперь требует, чтобы Масик женился на ней, иначе пойдет в милицию и все расскажет.
С самой шантажисткой врач уже справился, но надо добыть дневник, который вела
баба, и на всякий случай еще ее телефонную книжку. Ключи от квартиры у него уже
есть.
Масик не знает, что, связавшись с Люсей, совершает огромную
ошибку. Жена Виктора хитра, расчетлива и беспринципна. Еще она хорошая актриса,
так разыграла передо мной растерянность и ужас, когда услышала про арест мужа!
И я ее жалел, подумать не мог, что она согласилась посадить мужа только потому,
что рассчитывала выйти замуж за Масика. Но Люся – это не Галя, ей лапшу на уши
навесить трудно. Масик же разговаривает с любовницей так же, как с
Масляниковой. Это еще одна ошибка врача. Люся мигом чует ложь.
– Хорошо, – кивает она, – давай ключи, принесу дневник.
Масик называет адрес и говорит:
– Думаю, она хранит его в тумбе под теликом.
– Найду, – обещает Люся.
– С какой стати она согласилась лезть в квартиру, если
поняла, что Масик врет? – скривилась Нора.
– Люся очень хочет выйти замуж за Масика, – пояснил я. – Она
желает доказать своему кавалеру, что ради него готова на все! И потом, Люся
задает себе вопрос: что, если и правда есть какие-то бумаги, которыми можно
шантажировать Масика? Если она их получит, он будет ей принадлежать всегда! Она
сама начнет шантаж. Уж не знаю, верны ли мои рассуждения, Люси нет в живых,
правды мы не узнаем, но, думается, я не ошибаюсь в своих предположениях.
Люся спокойно проходит в квартиру, она соблюдает
конспирацию, натягивает на голову кепку, козырек которой полностью закрывает ее
лицо. Она мгновенно находит дневник, Лера не прятала его слишком далеко,
тетрадь просто лежала там, где и предполагал Масик: в тумбе. Люся ушла, но по
дороге зарулила в сквер и изучила похищенное.
Прочитав последнюю часть дневника, Люся начала кое-что
соображать. Масик в дневнике назван своим настоящим именем, но по ряду деталей
Люся понимает, что речь идет о нем, что «жениха» зовут вовсе не Павел Бурцев,
значит, ее, скорей всего, водили за нос, и еще много чего понимает Люсенька.
И тут ей на мобильный звонит Масик, так и не понявший, какую
ошибку он совершил, отправив Люсю «на дело».
– Как дела, родная?
Люся спокойно отвечает:
– Я узнала много интересного. Во-первых, ты, оказывается,
вовсе даже не Паша…
Чем дольше говорит Люся, тем хуже делается Масику. Он лишь
сейчас соображает, какого дурака свалял, попросив ее забрать дневник. Ну как он
мог забыть, что девяносто девять из ста женщин непременно сунут любопытный нос
в тетрадь. И вообще, подобные дела следует проворачивать лично.
– Кстати, – влезла с вопросом Нора, – а отчего он сам не
поехал к Лере? Что ему помешало?
Мы с Максом взглянули на хозяйку «Ниро».
