– Он меня просто приворожил, – рыдала Лера, – сто раз
уходила, только потом назад бегу, по его свисту. Вот сейчас замуж собралась за
хорошего парня, Виктора. Думала, все забылось, любовь похоронена, свадьба у
меня скоро. Ан, нет! Масик опять пальцем поманил, и я понеслась, роняя тапки. И
ведь чуяла, что он мне изменяет, поэтому сюда и заявилась! Зачем он тебе, а? Не
ходи к нему домой!
– Я с твоим Масиком на одном поле нужду справлять не стану,
– вскипела Фая, – мерзавец он! А ты дура. Выходи замуж за своего Виктора и
забудь его!
В таком духе они проговорили примерно час, пока их из
заточения не вызволила бранящаяся уборщица. Фаина повела Леру к метро, начисто
забыв о своей зачетке. Кстати, Масик, удрав от взбешенной любовницы, тоже
оставил в аудитории все: ведомости, портфель, бумажник, ручку…
На следующее утро инспектор курса отдала Фаине тоненькую
синюю книжечку и укорила:
– Растяпа. Разве можно зачетку бросать.
Девушка не стала оправдываться, просто поблагодарила и ушла.
В коридоре она перелистнула странички и увидела запись «отл.», сделанную рукой
Масика. Больше с ним Фаина никогда не встречалась, потому что из больницы вышел
старый профессор, и Масик исчез.
Я в полном изумлении воскликнул:
– Валерия? Собиралась замуж за Виктора?
– Ну, его имя я могу и спутать, – спокойно ответила Фаина, –
может, Виталий, но на В точно. Валерия мне кольцо показала, которое ей жених
подарил, там две одинаковые буквы переплетались, очень красиво и необычно, вот
так, смотрите.
Фаина схватила ручку и нарисовала вензель «ВВ».
– Я еще подумала, когда соберусь сама в загс, вышью на
постельном белье монограмму.
– Помните год и месяц, когда произошла эта история? – тихо
спросил я.
– Очень даже хорошо, – ответила Фаина, – в мой день рождения
это было, на пятом курсе…
С гудящей головой, в которой, словно винегрет, перемешались
разные мысли, я вышел на улицу, закурил и позвонил Жене Милославскому, он не
только врач, но и ректор одного из московских институтов.
– Ваня, – обрадовался тот. – В чем проблема? Надеюсь, ты не
собрался ко мне в вуз какого-нибудь своего родственничка-балбеса пристроить?
– Нет, – засмеялся я, – дело намного проще. Скажи,
экзаменационные ведомости долго хранятся?
– Положено семьдесят пять лет, – ответил Женька, – личные
дела студентов столько лежат, а в них есть сведения о всех экзаменах, а что?
– Возможно ли узнать, кто из профессоров принимал экзамены?
Речь идет не о вчерашнем дне.
– Элементарно.
– Как?
– Запросить в архиве документы, и все дела.
– У тебя, наверное, есть знакомые в медицинском?
– Таких вузов несколько: Первый, Второй, Третий…
Узнав, о каком институте идет речь, Женя поцокал языком,
потом воскликнул:
– Господи, конечно! Жанна! Вот что, перезвони мне через
десять минут!
Я покорно уставился на часы, потом снова попытался
соединиться с Женькой. Занято. Телефон освободился лишь через час.
– Ну ты даешь! – возмутился приятель. – Сказал же, через
пару секунд!
– Но ты трепался с кем-то.
– Верно. Жанна очень болтливая. Значит, так, записывай
адрес, поезжай в этот институт, найди секретаря ректора Жанну Ниловну и сошлись
на меня, мигом получишь необходимую информацию. Жанна про всех всю подноготную
знает и любое дело из архива поднимет. Старушке сто лет в обед, когда я учился,
она уже пожилой казалась, но память у нее слоновья, вспомнит со всеми
подробностями, что делала и кого видела пятьдесят годков тому назад!
– Лечу, – обрадовался я.
– Завтра, – остудил мой пыл Женька, – сегодня у Жанны отгул.
С чувством предвкушения удачи я поехал домой.
Оказавшись в квартире, я поставил пакет с лекарствами на
кухне и пошел было в свою комнату, но тут из коридора прошелестело:
– Ваня!
Я повернулся, достиг двери в спальню Норы, где сейчас
бесцеремонно расположилась Николетта, и хотел туда войти, но маменька
воскликнула:
– Ко мне нельзя!
Я пожал плечами. Не очень-то и хотелось.
– Я принимаю ванну, – сообщила Николетта.
– В комнате?!
– Нет, зашла за халатом. Ты купил скраб?
– Да.
– Будь другом, положи его на раковину.
– Николетта, ты здорова?
– Совершенно. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, – я постарался уйти от ответа.
Ну не говорить же маменьке правду: ты всегда обращаешься со
мной по-хамски, а сейчас стала вдруг любезной.
Взяв скраб, я отправился в ванную и снова удивился. На
столике, где обычно теснятся всякие шампуни, сейчас обнаружились: пакет кефира,
лимон, пачка соды, бутылка уксуса и средство для мытья посуды. Впрочем, ничего
шокирующего в этом наборе нет, но почему это все находится не на кухне, а в
ванной?
– Поставил скраб? – спросила Николетта, выходя в коридор.
Я ответил:
– Да, – и тут я взглянул на маменьку и обалдел.
Она походила на монаха времен инквизиции. Длинный, до пят,
халат, голову окутывал капюшон, низко спускавшийся на лицо.
Николетта быстрой тенью скользнула в ванную. Я отправился к
себе, лег на кровать, взял книгу, но углубиться в приключения Ниро Вульфа и
Арчи не успел. По коридору забегали Николай, Вера, Тася и Ленка. Отчего-то они
переговаривались шепотом, потом резко запахло лаком, послышался звон, вскрик,
затем рыдания и голос Николетты:
– Нет, это ужасно!
Я не выдержал, высунулся из своей спальни и увидел всех
домашних возле двери в ванную.
– Что у нас происходит?
– Э… э… – залепетал Николай, – так…
– Готовим лекарство, – лихо соврала Вера.
– Отдыхай, Ваняша, – попыталась избавиться от меня Тася, –
ты устал, поди ляг, поспи, утро вечера мудренее, авось обойдется.
