Я швырнул ручку на середину комнаты. Присутствующие
шарахнулись в сторону. Лиза тихонько засмеялась.
– Надеюсь, за этот добрый поступок мне скостят срок, а
благодарный Ванечка пришлет в тюрьму мешочек сухарей.
Тихий смех Лизы перешел в громкий. Девушка согнулась пополам
и хохотала, хохотала, хохотала… а все присутствующие, оцепенев, смотрели на
ручку.
Эпилог
История, только что рассказанная мною, завершилась совсем не
так, как вы предполагаете.
Спустя довольно длительное время после описанных событий
Макс, придя в гости, сказал мне:
– Знаешь, оказывается, все бред!
– Что? – удивился я.
– Да «улучшитель», он не работает. Это просто какая-то
железка, нам уже объяснили те, кто забрал к себе дело. Сначала сообщили, что
оно уходит из нашего ведомства, а теперь вот такой вывод.
– Отчего же все умирали? – изумился я.
Макс скривился:
– От инсульта, инфаркта, воспаления легких, гипертонии…
– Но…
– Вот тебе и «но», – неожиданно вскипел Макс.
– Но я сам начал немотивированно злиться! А когда ручку
отдал, снова вернулся в привычное состояние.
– Тебя доконала жара!
– Макс?!
– Что!!!
– Значит, получается, они не виноваты?
– Кто?
– Луис и Лола-Лиза? Тогда с какой стати фотографу
убивать Надю и Иру? А Римму? Макс, в деле полно нестыковок!
– Ваня, – рявкнул приятель, – меня
уполномочили тебе сказать: «улучшитель» – сказка. Понял? И лучше тебе обо всем
молчать.
– Но Луис и Лола-Лиза! Они же…
– Луис арестован. Он убил Надю, Иру и Римму из
ревности.
– Ну не чушь ли! Троих сразу приревновать никак нельзя.
– Ваня!
– Ладно, молчу! Ему дадут пожизненное заключение?
– Нет, лет десять, впрочем, я точно не знаю.
– За три смерти?!
– Ваня!!!
Я молча уставился на Макса. Все понятно, Луису пообещали
предельно короткий срок, если он навсегда забудет про «улучшитель» и станет
озвучивать идиотскую версию о ревности. Наверное, судебное заседание будет
закрытым.
– А Лола-Лиза? С ней что? Только не говори, что она
вообще ускользнула от правосудия!
– Да нет, – протянул Макс, – она в СИЗО.
Представляешь, отпустили девицу под подписку, она поехала домой, нарушила
правила, ее остановили сотрудники ГАИ и нашли в машине героин, много, почти
полкило. Сидеть теперь ей за дурь.
– Права была Кисова, назвав меня плюшевым мишкой,
глупым и наивным, – вздохнул я, – жизнь бывает страшней, чем самая
жуткая книга.
– Ваня, – улыбнулся Макс, – ты мишка! Но
мишка по имени Тигр.
– Рыбка по имени Зайка, – засмеялся я.
– Ну это уже слишком, – хмыкнул Макс.
– А что с Петром Победоносцевым? – напрягся я.
– Его увезли в другую лечебницу, – медленно
протянул Макс, – вроде в очень хорошее место, и кормят отлично, и врачи
великолепные, и лаборатория имеется, суперсовременная. Думаю, Петр наконец-то
совершенно счастлив. В новой клинике ему предоставлены все возможности для
работы.
– Понятно, – растерянно кивнул я, – все ясно.
Ремонт к приезду Норы я все же успел сделать, но о том,
какой ценой мне это далось, расскажу как-нибудь в другой раз.
В начале осени мы с Николеттой провожали Мэри. Тетушка,
весело сверкая глазами, прошла таможню. Приехала она с одним саквояжем, а
улетала назад с десятком чемоданов. В порыве щедрости Николетта отдала сестре
чуть ли не весь свой гардероб.
Когда последний кофр благополучно проехал мимо парня в
форме, Мэри бросилась Николетте на шею.
– Милая!
– Дорогая, – заломила руки маменька.
– Я вернусь. Скоро!
– Обязательно, жду!
Чмок, чмок, чмок.
Мне тоже досталась парочка поцелуев. Маша нам ручкой, на
которой посверкивали колечки Николетты, Мэри дошла до паспортного контроля и…
хоп, оказалась за границей.
– Хочу кофе, – заявила маменька, – и дорадо!
Здесь есть ресторан?
– По-моему, вон там, – ответил я.
Мы нашли трактир, сели у окна и стали любоваться на
самолеты.
– Вон тот увозит Мэри! – воскликнула
Николетта. – Видишь, выруливает, написано на боку «USA».
– Может, она и не в этой железной птице, –
улыбнулся я.
– Нет, в нем!
– Лайнеров с американским флагом много, – решил
поспорить я.
– Нет, она там. Я знаю!
– Откуда?
– На нем прилетела, и на нем улетает. Я запомнила, у
всех буквы синие, а этот самолет с красными.
– Ерунда, – засмеялся я, – если человек
прибыл в Москву на одном лайнере, то вовсе не значит, что он на нем же
отправится обратно…
И тут я поперхнулся, а вилка выпала из моей руки.
Николетта раскрыла сумочку, вытащила пиносол, капнула в нос
и воскликнула:
– Ура, я снова дышу!
Мои глаза уставились на лекарство. Пиносол! Маменька никогда
не покупала его раньше. Пиносол? Пиносол!!! А еще Николетта только что сказала
про буквы на самолете: «Я их запомнила».
– Погоди, Николетта! Что значит, ты запомнила? Мы же не
успели встретить Мэри, она сама на такси приехала.
– Вот черт! – воскликнула маменька.
Я разинул рот:
– Ты Мэри!
Спутница хихикнула:
– Ну, мы, в принципе, не сомневались, что ты
догадаешься. Правда, я думала, что через месяц, не раньше!
– Николетта летит в Америку?
– Ага.
– Вы с ума сошли!
– Вовсе нет!
– Ее арестуют!
